26 день
Руки дождя
Руки дождя
Кимри провалилась в сон, как в глухой омут. Но вскоре знакомый голос проник в её разум. Открыв глаза, Кимриэль нашла себя на молочных ступенях, возле знакомых деревьев, задумчиво шелестящих крохотными золотыми листьями. Рука невольно потянулась погладить кору, но в последний миг отдёрнулась. Почему-то показалось вдруг, что прикосновение причинит боль: не дереву — ей самой…
Кимри сделала несколько шагов и взглянула с высоты холма вниз. Ступени сбегали плавно извитой лентой вправо по пологому склону. От зовущего голоса по спине прокатывался волнами озноб. Нет, он больше не гневался. Но идти дальше было почти невыносимо. Разум отказывался справляться с обрушивающейся на него красотой. Но и не идти она тоже больше не могла — Кимри помнила о своём обещании, и Азура ждала слишком долго…
Низко опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам, данмерка зашагала вниз по лестнице. У подножия холма мелодично пел широкий ручей, кажется, тот самый, что выбегал из озера под водопадом там, наверху. Через ручей рос мост. Удивительным образом сплелись корни стройных деревьев с изогнутыми зеленоватыми стволами, поверх переплетения корней тянулась выложенная молочным камнем тропа, над головой шелестели тонкие ветви и длинные узкие листья. С листьев то и дело звонко падали крупные капли, наполнявшие воздух тонким, чуть сладковатым, но свежим ароматом.
Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Кимри бросилась дальше по дороге — почти бегом, пока хватало дыхания. Потом шагала, долго, сосредоточенно, не глядя вокруг, стараясь не замечать льнущего к подолу робы серебристого тумана, от которого на ткани оставались слабо мерцающие разводы. Быстро темнело, но туман мягким свечением озарял дорогу.
Кимриэль ухитрилась не заметить, как миновала ворота дивного города, и только когда из боковой улочки под ноги ей метнулось, шелестя перепончатыми крыльями, странное, полупрозрачно-лиловое существо с женским лицом — остановилась и огляделась. Город преобразился. Он весь мерцал и истекал голубоватым светом. Странные звуки — полузвоны, полушёпоты, полумелодии — бродили от стены к стене. Туман, расползаясь по улице, переливался бледной радугой, как глубь лунного камня. Вдоль широких тротуаров росли деревья. Голубое сияние проливалось сквозь их листву, рисуя на камнях мостовой причудливое кружево из пятен бирюзового света и лиловой тени. По стенам домов тут и там вились полупрозрачные плети с разлапистыми зеленоватыми листьями, которых Кимри не видела в прошлый раз, при свете дня. Пока она шла, на этих лианах стали распускаться золотистые цветы величиной в ладонь; Кимри задела один — и крупные пыльники на длинных гибких тычинках слабо, шепчуще зазвенели.
Сердце болезненно сжалось. Слишком много сияния. Слишком красиво… И лиловые крылатые тени что-то шепчут за спиной странными голосами, от которых слёзы наворачиваются на глаза…
Кимри заставила себя идти дальше, к розовато мерцающему дворцу в центре города, увенчанному бирюзовой звездой, сейчас, ночью, ярко сияющей над куполом. Проскользнув в приоткрытые двери, данмерка обнаружила, что весь огромный коридор зарос травами и деревьями, увит лианами, усыпан цветами, словно продолжение садов, раскинувшихся за стенами города. По едва проглядывающим стенам, стволам деревьев, листьям и высокому потолку бродили, сплетаясь и расплетаясь золотой сетью, блики от невидимо поющей где-то меж замшелых камней воды.
Кимри ступила на продолжение молочно-белой каменной тропы, вьющееся меж округлых булыжников и зарослей цветущих растений, свернула наугад вправо и долго шла по плавно изгибающемуся кольцом коридору-саду, пока слева не показался проход в глубь, к центру дворца. Кимриэль вошла в обширный зал, затопленный синим вечерним сумраком. Здесь росли лишь тонкоствольные деревья со светлой корой, шелестящие густыми кронами под самым потолком, да бледно светящаяся густая трава, скрывающая их корни.
Высокая женская фигура выступила из глубокой тени и шагнула навстречу.
– Подойди, дитя…
Голос её был тихим. Голос её был всепоглощающим. Голос её был сильным. Голос её был нежным. Голос её был — всё и везде.
Сделав несколько шагов, данмерка обессиленно опустилась на колени, закрыв лицо руками. Узкая прохладная ладонь легла ей на затылок.
– Наконец-то ты здесь! Я так давно жду тебя. Поднимись.
Кимриэль послушно последовала за хозяйкой в центр зала, так же послушно опустилась в кресло возле небольшого круглого стола и замерла, не поднимая головы.
– Возьми.
Она увидела прямо перед собой высокий кубок тонкого узорчатого стекла, в нём плескался лиловый сумрак. Но Кимри, не раздумывая, выпила предложенный напиток, даже не почувствовав вкуса. Действие его оказалось восхитительным: словно вдруг выключили мучительный ледяной сквозняк, вынимающий душу сквозь болезненную прореху. В голове прояснилось, и окружающее перестало, наконец, терзать красотой. Глубоко вздохнув, данмерка смогла поднять голову и взглянуть в лицо Азуры.
– Итак, – улыбнулась она лучезарно. – Я рада тебе.
Словно первый луч солнца брызнул сквозь густую листву…
– Благодарю, Добрая Мать. Чем я могу служить тебе?
– Я рада, что ты всё же согласилась.
Кимри опустила глаза.
– Разве я могла отказать?..
Она не осмелилась добавить что-нибудь вроде «…и не умереть после этого», но Мать Розы понимающе усмехнулась и ответила туманно:
– Как знать… Но ведь ты согласилась не из страха?
Кимриэль без раздумий ответила:
– Нет. Вовсе нет.
– Тогда — смотри.
Азура взмахнула рукой, длинный рукав её платья взвился, тонкий и прозрачный, как туман. Данмерка моргнула. В следующую секунду сумеречный зал исчез.
Взвившийся ветер швырнул ей в лицо целую горсть хлопьев… снега?
Нет.
Пепел…
Чёрный хрусткий песок под ногами — и пепел.
Снова Кватч? Но — нет. Кимри не увидела ни огня, ни жутких тварей. Только пепельная буря застилала всё вокруг. От гула её, казалось, вздрагивала земля под ногами. Резкие порывы то и дело свистом хлестали по нервам.
Стоять на месте было жутко, и Кимриэль попыталась идти, обратившись спиной к ветру. Она шагала, увязая по щиколотку, наверное, целый час, и не видела ничего — только пепел. Кругом проклятый пепел!
Но вот, впереди послышался глухой низкий гул, отличавшийся от напряжённого голоса ветра. Земля под ногами дрогнула, пепел, поглотивший почву, пополз из-под ног так стремительно, что Кимри упала на колени, пытаясь уцепиться за что-нибудь, но рядом не было ни камня, ни ветки, ни сухой травы. И вместе с пеплом и песком её всё тащило, тащило куда-то вниз. Данмерка попыталась закричать, но голос безнадёжно потонул в шуме ветра.
Она приготовилась к падению. Но тут всё закончилось. Гул смолк, песок прекратил сыпаться. Даже ветер стих, и навалившаяся тишина окутала ватным ужасом. Только пепел продолжал падать с неба крупными белёсыми хлопьями, рассыпающимися при малейшем прикосновении. А впереди почудилось смутное красноватое свечение.
Кимри шагнула туда, и, словно во сне, мгновенно переместившись, обнаружила себя посреди… города? Строения, окружившие её, больше напоминали раковины или панцири странных насекомых. Но это, несомненно, были дома. Кимри привиделось слабое мерцание в крохотном, забранном толстым зеленоватым стеклом окне ближайшего здания, чуть правее она различила дверь.
Улица была пуста. Кимриэль двинулась дальше и обнаружила, что большинство зданий полуразрушено. Поднялась по полукруглой лестнице, миновала ещё один район и оказалась перед огромной котловиной, засыпанной обломками.
И — никого.
Ни дыхания, ни звука.
Только пепел…
Вдруг за спиной раздалось странное постукивание, будто кто ударял палкой по стене. Кимри обернулась, но никого не увидела.
А потом пустота взорвалась пронзительным хохотом:
всё громче,
безудержнее
и безумнее,
так что мурашки хлынули по спине!
Данмерка невольно попятилась и…
Свет.
Тьма.
Красное.
Синее.
Жёлтое.
Туман.
Пепел.
Огонь!
Снег.
Дым.
Пепел.
Пепел.
Голоса.
Крики, вопли, стоны, завывания, визг, хохот, плач!
Шёпот…
Глуховатый перезвон глиняных ветряных колокольцев…
Тихое бормотание, похожее на молитву…
Шаг — вспышка!
Огромные врата в Обливион.
Пламя, дым, хохот дреморы-кайтиф, визг скампа, взрыв огненного шара, треск молний. Мелкий паучоныш метнулся под ноги — Азура-мать, у него тело женщины! Зелёное облако какого-то мерзкого заклинания полетело прямо в неё.
Прыжок в сторону — вспышка!
Строй воинов в костяных доспехах шагает к Красной Горе.
Кимри сбивают с ног — вспышка!
Толпа аргониан несётся на неё с безумными воплями.
Она вскочила — вспышка!
Грохот, пламя, крики, с неба валятся камни и пепел, невозможно дышать, земля под ногами ходит ходуном.
Кимри снова упала — вспышка!
Пепел.
Пепел.
Бормотание, колокольца, молитва…
Вдруг, на несколько секунд, пепел развеялся, и Кимри увидела, что вокруг больше нет ни земли, ни неба — только странное пространство, словно собранное из лоскутов, островов, обломков; вокруг них вьются и переплетаются потоки магических сил — свиваются, связываются в узлы, смешиваются, перепутываются и тонут в чёрном дыму; странные звуки бродят вокруг, будто нечто сталкивается, ударяется, разбивается в осколки; запахи гари, тления, гнили обдирают носоглотку…
Болезненный, мучительный вдох-всхлип — вспышка!
Сумеречный зал…
Данмерка рухнула на прохладный мрамор пола, едва дыша от пережитого ужаса.
Азура, мерившая шагами зал, остановилась перед Кимриэль и заговорила, содрогаясь от гнева:
– То, что я показала тебе — не должно было случиться. Это Альд’Рун, город в Морровинде, на острове Вварденфелл. Его судьба ужасна! Сначала пришли даэдра Мехрунеса. Мой народ храбро сражался, но Империя бросила Морровинд на произвол судьбы. Альд’Рун был разрушен. Потом явились эти твари Хиста и довершили дело. Мой народ не сдался и начал восстанавливать город. Но тут обрушилась Баар Дау, плод безумия Шигората, оставшийся без надзора Вивека, и весь Вварденфелл… О, безумец восторжествовал!
Азура снова принялась расхаживать по залу.
– Он превратил несчастный город в извращённое пространство, где те, кто оказался там в момент извержения Красной Горы, и те, кто попал туда позже — существуют вне привычного пространства. Это не Обливион, но и не привычный тебе Мундус. Мерзкая ловушка, дурная шутка сумасшедшего, созданная мне назло! Чтобы «испытать верность» моего народа! О, он знает, как причинить мне боль… Те, кто попал в этот кошмар, оказались между жизнью и смертью, не люди — и не духи. Они страдают… Мой народ, мои верные, мои дети!
Азура вскинула руки, скрестив запястья надо лбом, заслонив лицо рукавами.
– Худшее из всего, – произнесла она глухо сквозь завесу струящейся ткани, – что только можно было придумать… И я бессильна! Я могу лишь смотреть на их страдания и чувствовать их боль! Барьер между Лунной Тенью и Нирном не позволяет мне действовать самой. Проклятый Вивек, мерзкий, ЛЖИВЫЙ ДЕМОН!!!
Азура с минуту простояла так, задыхаясь от гнева. Наконец, справившись с приступом ярости, даэдра опустила руки, посмотрела прямо в лицо застывшей в кресле данмерке и прошептала исступлённо:
– Мне нужна помощь… Стань моими руками! Стань моими глазами и моей волей!
Кимриэль с трудом сглотнула, потрясённая увиденным и услышанным.
Наконец, выдавила едва слышно:
– Но как я могу?.. Что я могу?!
Азура подошла к ней, провела ладонью по щеке и, приподняв лицо данмерки за подбородок, ласково взглянула в глаза.
– О, милая, ты можешь многое! – Она чуть поморщилась, заметив что-то. – Ах, я вижу, что прямо сейчас ты… нездорова. Но ты справишься, я уверена. Пусть это и будет первым твоим испытанием.
– Справлюсь с чем? – не поняла Кимри.
Азура отняла ладонь от её лица и положила на грудь, туда, где Кимриэль ощущала в последние дни болезненную прореху:
– С этим, милая. Я, возможно, могла бы исцелить это сама… Но я не стану. Потому что ты должна почувствовать свою силу, поверить в неё, понять. А потом… – Азура улыбнулась так странно, что у Кимри мороз хлынул по спине, – потом мы проучим этого безумного мерзавца! И спасём моих верных!
Азура вдруг снова заслонила лицо рукавом и проговорила чуть слышным шёпотом:
– О, бедная Манираи, потерпи ещё немного…
Она вернулась в кресло и, не глядя на Кимриэль, произнесла устало, но повелительно:
– Теперь иди.
Кимри послушно поднялась, вышла из зала и побрела обратно тем же путём, что шла сюда…
