2. Неожиданное и ожидаемое

Утром данмерку разбудило чьё-то басовитое покашливание возле ширмы.
– Кто там? – пробормотала Кимриэль, едва разлепляя глаза.
– Слышь… все уже на завтрак ушли, и скоро занятия, – пробасил Роггвар.
– Азура-Мать! Я проспала гонг!
Кимри в панике скатилась с постели и принялась одеваться, забыв даже поблагодарить норда. Он протопал к двери и, уже на пороге, произнёс:
– Я это… место тебе займу.
На ходу увязывая волосы в узел, сколотый двумя длинными деревянными шпильками, Кимриэль влетела в столовую так, что на неё даже оглянулось несколько учеников. Гороподобный торс Роггвара заметно возвышался за одним из столов в правом углу. Кимри взяла поднос с едой, но тут меховая лапа скользнула по её пальцам, и поднос плавно поплыл в руке Ма’Даро, так что осталось только покорно шагать следом, отказываясь верить своим глазам. Что это? Эти двое всерьёз принялись заботиться о ней? Ну ладно, хаджит. Но — Роггвар?! От которого иной раз в два дня слова не услышишь?
– Ребята, спасибо большое, – пробормотала Кимри смущённо, усаживаясь вместе с ними за стол. – Не нужно было…
– Каак жжже! – протянул хаджит. – Ты бы пррросспала вссё на ссвете, а потом любоватьссся, как ты сстоичесски старраешшшься не рреветь?
– Не дразнись, – хмуро бормотнул Роггвар, не поднимая глаз от тарелки, и кот расхохотался.
– Боюсь-боюссь!!
Кимриэль едва не фыркнула следом, пряча улыбку за рукавом робы: что это, в самом деле? Они так трогательно соревнуются, кто более заботлив?! С ума сойти…

После завтрака, прошедшего в забавной пикировке между Ма’Даро и немногословным, но не лишённым, оказывается, чувства юмора нордом, хаджит отправился на занятия второго шага, а Роггвар так и остался сопровождать Кимри и даже уселся рядом на лекции. От его присутствия было немного неловко, но и неожиданно радостно. Двойняшки не преминули отпустить пару намёков в их адрес, показавшихся Кимри странными, но стоило только Роггвару обернуться к ним — всем корпусом, так что стул под ним жалобно застонал — как дурных шутниц словно ветром сдуло. «Синицы пискливые!» – пробурчал норд недовольно, ударом кулака возвращая на место разъехавшиеся крепления стула.

Последней была лекция Мастера Элидора по основам мистицизма. Кимриэль слушала, затаив дыхание. Наставник заканчивал рассказывать об истории Школы Мистицизма, и у Кимри тихо кружилась голова, когда она пыталась осознать, каким удивительным вещам можно попытаться научиться. Практические занятия пока заключались в тренировке концентрации, но на следующем Мастер Элидор обещал показать первое заклинание, самое простое — обнаружение жизни. Все мы умеем чувствовать пристальный взгляд в спину. Именно это умение можно развить до такой степени, чтобы суметь ощутить чьё-то живое присутствие, даже если человек не смотрит на тебя или вообще находится за стеной, в другой комнате.

Когда лекция закончилась, Роггвар некоторое время оставался без движения, вперившись в свои записи. Наконец, тяжело вздохнув, захлопнул тетрадь.
– Ты хоть что-нибудь разбираешь в этой фалмерской грамоте? – спросил он у Кимри.
– Ну, вообще-то, да. А что это ты сказал, в какой грамоте?
– Фалмерской. Это у нас твари такие по глубоким пещерам живут, особенно в двемерских руинах. Говорят, они раньше тоже разумные были, типа снежные эльфы. Только в договор с двемерами вступили, те их ослепили, и они со временем совсем одичали.
– Как страшно… Зачем же их ослепили?
– Да кто их разберёт, двемеров этих. Говорят, они над своими тайнами тряслись дюже. А снежные к ним просились под защиту. Вот так и пустили. А письмена их теперь только самые упёртые учёные и пытаются разобрать.
– Понятно… Ну, мистицизм требует терпения, знаешь. Самодисциплины и тонкого самонаблюдения.
Роггвар покривился:
– Не, вот молот зачаровать — это я понимаю, – норд размахнулся кулачищем, изображая удары, – бах-бах! — и снежный тролль в тряпки! Вот это — магия. А тут сидишь, битых полчаса пялишься в точку на стене, чтобы ощутить, когда волосы на загривке зашевелятся… Да у меня раньше иголки в отсиженном заду начинают колоть! Не, это, вон, к Седобородым на Высокий Хротгар, они в этом знают толк… А мне бы как-нибудь попроще бы.

Заглянувший в уже почти опустевшую лекционную залу Ма’Даро изобразил ужас — прижал уши и разинул рот, встопорщив усы и шерсть на загривке:
– Шшшто, што это?! Ты заколдовала Роггвара?! ОН РРРАЗГОВАРИВАЕТ!
Норд зыркнул на шутника с притворной угрозой:
– Брысь, наруч меховой. Чего расшипелся?
Кимри не удержалась и прыснула в рукав, чем, похоже, порадовала обоих товарищей.
– Ну, шшто, обедать — и к археологам? – спросил Ма’Даро.
– Разве ты тоже идёшь? – удивилась данмерка.
– Конешшно. Разве можно тебя одну отпускать? Заблудишшься, потом ищи тебя всю ночь, вместо сна!
– Не дразнись, – опять проворчал Роггвар и добавил тоном ниже: – Я с вами.
– Кошшшшмаррр. Точно заколдовала! Ты что, ррешила из норда сделать мужа учёного?!
А вот тут он, кажется, задел за живое. Роггвар поднялся из-за стола (Кимри внутренне поёжилась от ощущения, которое окатило её, когда над ней взгромоздилась гора взбугрившихся мышц), набычился и надвинулся на хаджита.
– А ты пошипи ещё, труба двемерская, и посмотришь, как я из тебя плащ сделаю. С железными клёпками.
Ма’Даро прижал уши и оскалился:
– Шшшуток не понимаешшшшь?
Оказавшись как раз между готовыми, кажется, всерьёз поссориться учениками, Кимриэль почувствовала себя крайне неуютно. Она выбралась из-за стола и робко, не поднимая глаз, проговорила:
– Если позволите… мне нужно идти… Простите…
Хаджит мгновенно опомнился и отступил в сторону, пропуская Кимри. Роггвар бухнул стулом, неловко запихнув его за стол. Уже у самой двери лекционной Кимри услышала, как хаджит негромко сказал норду:
– Эмм… извини. Дурацкая шутка вышла.
– Угу, – буркнул Роггвар. – Напугали девчонку… Пошли уже.
Они зашагали вслед за Кимриэль в столовую.
– Нет, правда, – продолжил Ма’Даро, – ты не думай, я совсем не считаю тебя тупым! Тебя же сюда приняли, значит ты точно чего-то стоишь. Абы кого в Синод не принимают, я понимаю.
– Угу, – пробасил норд. – Просто я — шкаф. И тебя запорошило предрассудками. И ты не знаешь про бой на словах. Забыли.
– Шшто за бой на словах?
– Это дома у нас обычай. Чем зря кулаками махать — бьются словами. Проиграл — можешь уйти. Не бесчестье. Можешь и кулаки в ход пустить. Но только после. Да и редко хочется.
– Умно, – признал хаджит. – Чем воинам друг друга калечить попусту, пусть лучше поострословят да пар спустят. Тот, кто придумал, был мудрым военачальником, не иначе!
– Угу, – согласился Роггвар.

Кимри они догнали уже в столовой, подошли, нарочно улыбаясь, чтобы она увидела, что друзья помирились. После обеда, впрочем, в Археологический клуб они не пошли, потому что у Кимриэль было назначено индивидуальное занятие с Мастером Элидором. Договорились собраться после и пойти на вечернюю встречу.
Шагая по сумрачным лестницам и запутанным, кое-как освещённым коридорам, ведущим в Южную башню, Кимриэль от души порадовалась, что отправилась сюда не одна. Как есть заплутала бы, точно пришлось бы после её разыскивать.

Вход в башню преграждала дверь, такая старая и тяжёлая, что открыть её взялся Роггвар, а Ма’Даро фыркнул, мол, не иначе, с древних раскопок эту дверь сюда притащили. За ней оказалась головокружительная винтовая лестница, тёмная, пахнущая пылью и крысами. Ма’Даро наколдовал свечной огонёк, поплывший у них над головами и позволивший не свалиться со старых, местами подгнивших ступенек. Шагая между хаджитом и нордом, Кимри размышляла, решилась бы она сунуться на эту мрачную лестницу, если бы пришла одна, или сбежала бы в ужасе? Если бы, конечно, вообще добралась сюда…

Подниматься пришлось так долго, что Ма’Даро несколько раз обновлял заклинание. Наконец, когда у Кимри уже слегка закружилась голова, на стене впереди появился жёлтый отсвет. Вскоре они оказались в довольно просторном полукруглом зале. Несколько столов и стульев стояло в беспорядке у одной из стен. У другой теснились высокие шкафы, буквально заваленные свитками, какими-то коробками и старыми, растрёпанными книгами. Комнату освещало несколько свечей в стеклянных лампах непривычной формы. В дальнем, самом тёмном конце комнаты, кажется, была ещё одна дверь.
– Эхммм… – произнёс Ма’Даро, в недоумении осматриваясь, и громко чихнул.
В самом деле, в комнате стоял сильный запах пыли, старой бумаги и кожи.
– Будьте здоровы! – раздался неожиданно звонкий девичий голос, и откуда-то из-за шкафов высунулась небольшого росточка босмерка .
Увидев её рыжую растрёпанную шевелюру и плутовские глаза, Ма’Даро удивился.
– Лилисса?
– Ой, котик, и ты здесь! – обрадовалась она, подбегая, и фамильярно почесала хаджита за ухом, на что он, к изумлению Кимри и Роггвара, совершенно не отреагировал, словно так и было заведено от начала Нирна …
– Как здорово, что вы пришли! Может, наконец-то, уже начнутся занятия! Для меня одной Мастер Аши-Иддан отказывается читать лекции.
– Вообще-то, я только хотел проводить Кимри, шштоб не заблудилась, – попытался отпереться Ма’Даро, но Лилисса даже слушать не стала и принялась командовать хаджитом и Роггваром, показывая, как расставить столы и стулья.

Кимриэль отошла в сторону, чтобы не мешать, и оказалась у тяжёлой портьеры, той самой, которую приняла сначала за другую дверь. Когда комната приняла вид, более похожий на класс, Лилисса громко позвала:
– Наставник! Мы готовы!

Из темноты позади портьеры послышались шаги, и из тёмного проёма стремительно вышел высокий данмер, отшвырнув плотную ткань таким резким движением, что край её ощутимо хлестнул по лицу не успевшую отпрянуть Кимриэль. Сделав несколько шагов, учитель столь же внезапно остановился, окинул взглядом изменившуюся комнату, троих учеников и почти выплюнул:
– Это всё?
– Нет, – храбро ответила Лилисса. – Позади вас ещё…

Босмерка сообразила, что до сих пор не узнала имени молчаливой ученицы, и смолкла. Мастер Аши-Иддан обернулся, и под его тяжёлым взглядом, быстро наливающимся знакомым презрением, Кимриэль невольно втиснулась спиной в холодную стену. Вот бы сейчас камни расступились и поглотили её прямо на этом месте… Данмер окинул взглядом всю её с ног до головы, остановился на обрамляющих лицо рыжеватых прядях, потом вперился прямо в глаза с таким выражением, словно собирался спросить: «Ты ещё что такое?» Но, видимо, счёл это ниже своего достоинства, отвернулся, как от пустого места, и снова обратился к Лилиссе:
– Значит, больше никого?
– Это больше, чем в прошлом году! – заявила она. – И мне сказали, что минимум для работы клуба — четверо учеников. Нас как раз столько!
Мастер Аши-Иддан пару секунд смотрел то ли на дерзкую босмерку, то ли в пространство перед ней, наконец, совладав с раздражением, бросил:
– Что ж, прошу садиться.

Кимри, ни жива ни мертва, добрела на бесчувственных ногах до ближайшего стола и присела на самый край стула. Учитель сел за свой стол и, после довольно долгой паузы, произнёс холодно:
– Прежде чем я решу, стоит ли с вами заниматься, вы должны ответить мне на один вопрос. Письменно.
Он помолчал, чего-то ожидая — студенты смотрели на него, как под заклинанием очарования. Ашхан опять рассердился.
– Что вы сидите?! Доставайте бумагу, перья, пишите!
Под нетерпеливое постукивание длинных нервных пальцев, студенты поспешно зашуршали письменными принадлежностями.
– Готовы? Итак, вопрос: «Зачем — я — хочу — изучать — археологию?» – продиктовал он с расстановкой. – Записали? У вас полчаса.

Мастер Аши-Иддан поднялся, в три крупных шага пересёк комнату, достал из беспорядка в одном из шкафов потрёпанный том, вернулся за стол и погрузился в чтение. Ма’Даро и Роггвар переглянулись, посмотрели на Лилиссу, умоляюще сложившую ладони, на Кимри, не смевшую поднять глаз… Хаджит пожал плечами и принялся писать. Роггвар почесал в затылке и последовал его примеру. Лилисса, просияв, прикусила кончик языка и тоже принялась строчить, крепко нажимая на перо, так что оно скрипело, царапало бумагу и брызгалось чернилами.

Минут пять Кимриэль просто сидела, бессмысленно глядя в пустой лист. От пережитого унижения в голове до сих пор тяжело ухало и звенело. Наконец, придя немного в себя, она записала наверху страницы вопрос и задумалась. Что и как можно ответить, чтобы столь надменный учёный воспринял её всерьёз? Выражать восторженное увлечение историей кажется глупым. А до правды — какое ему дело? Если он смотрит так, будто даже за разумную особь её не почитает… С другой стороны, пытаться придумывать что-то льстивое — ещё глупее: она не умеет врать, и только оправдает дурное мнение о себе. Наконец, когда от предложенного времени осталось минут десять, Кимриэль с решимостью отчаяния написала всего несколько фраз:

«Я родилась в Красный Год и потеряла родителей ещё младенцем. Всё, что я о себе знаю — это, что я, хотя бы отчасти, принадлежу к народу данмеров. Я хочу научиться отыскивать и изучать архивные документы, чтобы узнать хоть что-то о своём роде, чтобы иметь возможность с честью называться данмером или по справедливости причислить себя к иному народу. И я хочу иметь возможность достойно и по именам почитать моих предков».

Когда Мастер Аши-Иддан закрыл свою книгу и сообщил, что время истекло, Кимриэль свернула бумагу в свиток, аккуратно перевязала и, подойдя к столу на расстояние вытянутых рук, положила свиток на край, не смея поднять глаз. Сама не зная, что на неё нашло, Кимри попятилась на несколько шагов назад, и только оказавшись в проходе между столами, осмелилась повернуться к Мастеру Аши-Иддану спиной, так и не заметив, что он смотрит на её странный манёвр приподняв правую бровь.
– Жду вас послезавтра, – произнёс данмер, заполучив все работы, поднялся и стремительно скрылся за портьерой.

Несколько ошарашенные, ученики вышли на лестницу, и тут Ма’Даро испустил долгий шипящий выдох, слегка оскалившись, встопорщив усы и нервно размахивая хвостом.
– Во шшшто это я ввязаался?! – протянул он, глядя на Роггвара.
Норд флегматично пожал плечами и аккуратно поддержал под локоть покачнувшуюся Кимри.
– Да ладно тебе, – беспечно улыбнулась Лилисса, которую единственную, кажется, не впечатлило поведение данмера. – Он не такой уж и злой. Просто ему досадно, что его исследования никому особо не интересны. Вы только посмотрите, куда загнал его Совет Синода!
Легко махнув рукой, босмерка зажгла зеленовато-жёлтый магический огонь, искристым шариком поплывший перед ними. Всю дорогу до спален Лилисса болтала с Ма’Даро. Роггвар и Кимри молча брели позади. У спален первошагов они расстались — Лилисса оказалась ровесницей хаджита и ушла с ним на третий этаж, в спальни второшагов.

Оказавшись в своей секции, Кимриэль задвинула ширму, хотя до гонга было ещё несколько часов. Обессиленно рухнув вниз лицом на постель, она пролежала так с полчаса. И только теперь накатила вдруг нервная дрожь. Кимри зарылась лицом в подушку и беззвучно разрыдалась.

Читать дальше: Глава 3. Невидимое, несдержанное, растраченное