26 день
Руки дождя
Руки дождя
Перевод: Евгений Каленюк
Автор неизвестен
Золотые дни проходили быстро. Эдвард проводил почти все время в компании своих родителей. Он видел не много других детей. На «их» дереве детей больше не было, только их хозяин — лесной эльф и шестеро Компаньонов Мораэлина, причудливая, веселая компания. Не знающая, что такое уважение, считал Эдвард. Никто из придворных или прислуги Даггерфолла не обращались к его отцу так, как компаньоны к Алиере и Мораэлину, с бесконечным подшучиванием. Но они не были ни придворными, ни слугами. Просто… Компаньонами. Только один из них был темным эльфом. Среди них была женщина-каджит, два лесных эльфа, брат и сестра, норд, еще более высокий, чем Мораэлин, и странный мужчина, похожий на ящерицу, говорящий с таким шипящим акцентом, что Эдвард не мог разобрать слов. Норда звали «Слуга Мораэлина» или просто «Слуга», но Мораэлин обычно называл его «Матс» от «Мой слуга». Матс занимался оружием группы и собирал дрова для вечернего костра. Но остальные тоже носили дрова, сам Мораэлин часто брал топор Матса, носил и колол дрова, если было нужно или если был в подходящем настроении.
Они проводили болую часть времени, бродя по лесам и полям, охотясь и собирая продукты, по двое и по трое. Обычно Мораэлин, Алиера и Эдвард, и Шэйд шли вместе. Они несли луки для охоты. Когда Эдвард попросил Мораэлина научить его лучше стерлять, тот посоветовал ему обратиться к матери, поскольку в этом она была более искусной. И именно ее стрела свалили красивого оленя, хотя обе стрелы попали, и они спорили, чья стрела была фатальной, пока бежали к добыче.
— Ба! — воскликнул Мораэлин, вытаскивая свою стрелу с черным оперением из ноги оленя. — Не знаю, как я ухитрялся прокормиться, пока не женился на тебе.
— У тебя были Компаньоны.
— Ага. Матс, Мит и я голодали вместе, пока мы не встрелили Бич и Виллоу.
Мораэлин вытащил свой черный кинжал, Зуб, и начал сдирать шкуру с трупа животного, подозвав Эдварда, чтобы тот посмотрел.
— Ты хочешь изучать зверей, не так ли?
— Живых, — сказал Эдвард с неприязнью.
Его нежная и утонченная мать с энтузиазмом помогала сдирать шкуру.
— Жесковат будет, — заметил темный эльф. — Дай мне свой плащ, я сделаю тебе пакет для переноски.
— Я принц, а не ломовая лошадь!
— Ты понесешь свою долю или сегодня вечером ты будешь голодным принцем, — хорошее настроение эльфа испарилось.
— Я не буду. Я не хочу. Ты не можешь меня заставить.
Мораэлин поднялся и сделал вид, что обдумывает этот вариант.
— Я не могу? — язвительно спросил он.
— Эдвард, пожалуйста… — воззвала к нему Алиера.
— Скажи мне, государь принц, как кто-нибудь может получить пищу к своему столу, если он не может принести ее сам? Если принцы не могут носить мясо, уж конечно короли и королевы тоже не могут… Или у принцев вырастает грузоподьемность, когда они становятся королями?
— У них есть рабы!
— Рыбы? Какая умная идея! Рыбам, должно быть, легко носить разные вещи, ведь в воде все весит меньше, как я замечал. Однако, я не знаю способа командовать ими. Может, ты меня научишь?
— Слуги! Как Матс здесь, — закричал Эдвард. Он ненавидел, когда его дразнят.
Матс и остальные Компаньоны подошли ближе, заслышав их крики над добычей.
— Матс? Думаешь, я не могу заставить тебя нести оленину, но могу скомандовать Матсу сделать это? — Мораэлин смерил взглядом беловолосого гиганта. — Что ж, никогда не узнаешь, пока не попробуешь. Матс, неси оленя.
Блондин почесал голову и задумчиво пожевал губами.
— Высочество, нет ничего приятнее для меня… но это такой большой олень, а моя старая рана на спине беспокоит меня все больше… Возможно, если вы убьете оленя поменьше…
— Ну, принц, что теперь?
— Побей его.
— В чем? Я могу обогнать его. Матс, если я добегу вон до того дуба первым, понесешь ли ты оленя?
Матс медленно покачал головой.
— Побей его палкой! — заорал Эдвард.
— Какой ты многообещающий лекарь, мой принц. Ты извинишь меня, если я не буду у тебя лечиться, пока ты не поучишься еще немного? На мой взгляд, побои палкой никак не улучшат состояние спины Матса. Конечно, я могу ошибаться.
— Силк, неси оленя ты.
— Я, милорд? Мне жаль, но я только что вспомнила, что являюсь четвероюродной сестрой главы пятого дома Дибеллы, Королевы Небес. Моя честь запрещает мне нести что-либо вообще.
Виллоу и Бич уверили Эдварда, что один маг запретил им носить любую часть животного, когда луна Джоун в небе.
— Принц, вы твердо уверены в существовании такого правила? Оно, кажется, делает жизнь значительно более трудной. Мы могли бы принести дрова к оленю, но это заняло бы много часов, и нам пришлось бы здесь заночевать. Мы могли бы съесть оленя сырым, но боюсь, я еще не настолько голоден, чтобы этот вариант показался мне привлекательным. Алиера, можешь ты помочь нам? Как народ в Хай Роке доставляет мясо к столу?
— Милорд, когда я жила там, я всерьез полагала, что это происходит магическим образом. Там были слуги, раздражительно ленивые, приносящие больше неприятностей, чем пользы. Эдвард, сын мой, возможно, чтобы это правило было действительно только в Хай Роке?
— Возможно…
Эдвард нес свою долю, которая пригибала его к земле, но не жаловался. И когда все наконец устроилось, ужин в тот вечер был веселым. Но и несколько дней спустя, если Компаньоны ловили его, когда он что-нибудь нес, они заботливо спрашивали, позволено ли принцу Хай Рока делать это?
— Если Матс не слуга, почему они зовут его «слугой Мораэлина»? — спросил он одним ленивым утром.
— Ну, он мой слуга. Раб. Я заплатил за него золото, все, что было у меня и Мита. Мы встретили человека, который избивал его, возле Рейх Парткип. Он был при смерти, когда Мит и я попытались остановить избиение, тот человек сказал, что Матс беглый раб, и он делает с ним все, что хочет. И я бросил золото ему под ноги и сказал ему, что он может забрать деньги и уйти, или я убью его. Он выбрал последнее. Я сказал Матсу, что он может взять деньги, как наследник своего хозяина, и идти, куда он хочет. Он решил пойти с нами, так что мы похоронили золото вместе с его владельцем, и Матс с тех пор со мной.
— Он может уйти, когда захочет?
— Разумеется.
— Можно мне пойти пособирать ягоды вон там? — спросил Эдвард, и Мораэлин кивнул.
Алиера спала, свернувшись на боку. Мораэлин сел рядом с ней, прислонившись спиной к дереву, его рука играла с ее длинными темными локонами. Его глаза и кожа были чувствительны к яркому солнечному свету. Шэйд спал, растянувшись, неподалеку, его темный мех серебрился в лучах солнца.
Эдвард подошел к кустам и принялся рвать якрие светлички, называемые так, потому что они светились в темноте, сейчас же они были просто серыми. Но вкусными. Если он съест достаточно, будет ли светиться ночью? Или если выжмет из них сок… Кусты окружили его, затем он обнаружил что-то вроде туннеля, ведущего сквозь них, и побежал по нему, желая узнать, куда он ведет. Он привел к небольшой поляне перед кучей камней. Там была нора и что-то в ней… Эдвард шагнул назад, сдавленно вскрикнув. Нечто в норе поднялось и показало заостренное рыло со здоровенными клыками и копыта, пахавшие землю. Мальчик медленно отступал. Голова зверя опустилась, плечи поднялись, и огромная туша приготовилась к прыжку. Эдвард пытался отскочить в кусты… но они стояли плотно за его спиной… а затем, каким-то невероятным образом, Мораэлин оказался перед ним, между ним и зверем. Вспышка и треск, эльф как будто отпрыгнул на несколько футов назад, приземлившись на четвереньки прямо перед лицом Эдварда. Свистнул в воздухе выскочивший как будто сам собой из ножен клинок. Вокруг летали искры и стоял запах горелой шерсти. Тишина.
— Убирайся отсюда, мальчик! Сейчас же!
Эдвард с криком бросился обратно, навстречу матери, которая уже бежала сюда сквозь кусты и звала его. Она прижала его к себе и начала звать Мораэлина. Ответа не было, затем эльф как-то очутился рядом, невредимый, с мечом в ножнах. Но он тяжело дышал.
— Ты убил его? Ты не ранен?
— Нет и нет. Я поставил щит. Едва успел. Ты потревожил дикую свинью в логове с ее выводком. К счастью, она решила, что с нее достаточно после первого же удара. Я бы сказал, она не привыкла, чтобы кто-то оставался после него на ногах.
— Почему ты ее не убил? — Эдвард чувствовал жажду крови после пережитого страха.
— Катана, даже из эбонита, не то оружие, которое я выбрал бы против такой свиноматки. Возможно, копье. Чем длиннее, тем лучше. Кроме того, если мы оставим ее в покое, на следующий год здесь будет шесть молодых свиней.
— Ты поставил магический щит, — сказал Эдвард, широко распахнув глаза.
— Ага, если бы не он, свинья оставила бы несколько вмятин даже на крепком старом темном эльфе.
— Эдвард, поблагодари же своего спасителя, — предложила его мать.
— Спасибо, — произнес Эдвард машинально. Его разум был занял другими вопросами. Откуда эльф узнал об опасности? Как он так быстро оказался рядом?
— Едва ли надо благодарить меня за спасение жизни моего сына. Благодари Шэйда, — сказал Мораэлин. — Кот предупредил меня.
Эдвард опустился на колени и обнял самодовольно мурлыкающего кота.
— Старый добрый Шэйд. Я всегда могу положиться на него.
— Мой сын.
— Наш сын, — прозвучало с гордостью.
Эдвард задумался над этим. Он хотел объяснений. Из всех, пришедших ему на ум, ему нравилось такое: Мораэлин просто еще недостаточно хорошо его знает и склонен сомневаться в незнакомцах. В конце концов… Но в то же время ему это нравилось. Это было… приятно. Иметь отца, который гордится тобой, которому нравится быть с тобой, может поставить себя на твое место, говорить с тобой, слушать тебя. И самое замечательное — оставить тебя в покое, когда тебе это нужно. Мораэлин предпочел одиночество только тогда, когда писал балладу.
Эдвард рассказал Бичу и Виллоу о свинье.
— Я убежал, когда он сказал мне бежать. А вы бы побежали? Потому что он сказал. Я не мог придумать, как помочь, но…
Виллоу и Бич внимательно слушали, обменялись взглядами и сказали, что обдумают эту проблему. После ужина вокруг вечернего костра Виллоу взяла свою маленькую лютню и начала петь про то, как прелестен осенний день и ягоды… и как неосторожно Мораэлин отпустил мальчика одного их собирать. Мораэлин резко сел прямо и огляделся, но остальные ускользнули в темноту, и Виллоу не смотрела на него. Мит прогулочным шагом приблизился к костру, жеманными жестами собирая воображаемые ягоды и шумно их поедая. Мораэлин опустил голову и застонал. Мит изобразил, как будто нашел что-то, и в восторге запрыгал вперед. В свете костра появилась голова и плечи Матса. Мит протянул руку, чтобы погладить его, и отпрыгнул с визгом, когда Матс попытался достать его клыком. Его лицо украшали огромные клыки и свиной пятачок. Мит полз назад, закрывая лицо руками в преувеличенном ужасе. И Силк, вся в черном, спрыгнула между Митом и Матсом в дожде искр, куртка нараспашку, чулки болтаются на коленях, туфлей нет вовсе. Она дотянулась до меча, но Матс боднул ее и сбил с ног, вытолкнув за пределы светлого круга. Матс, скача на четвереньках, промахнулся по Миту, но порвал его чулок. Мит бегал от него вокруг костра. Силк, сжимая меч в одной руке, а другой поддеривая чулки, гналась за Матсом. Появилась еще одна фигура, одетая в синее платье Алиеры, но с торчащей из него головой Бича в черном парике. Мит спрятался за ее юбкой. Она взглянула на Матса и он застыл. Силк споткнулась и растянулась на траве позади Матса. Бич ободряюще потрепал Мита по голове, послюнил палец и подправил одну бровь, затем лениво взял свой лук, прицелился и спустил тетиву, Матс отпрыгнул назад и забился в довольно реалистичной агонии поверх Силк. Бич и Мит обнялись, игнорируя Силк, все еще придавленную Матсом.
Мораэлин начал смеяться, когда впервые выпрыгнула Силк. Алиера подождала появления Бича. Сейчас по ее щекам текли слезы. Мораэлин согнулся вдвое, колотя кулаком по дереву. Раскаты хохота и отдельные серебристые смешки слышались отовсюду, и пригоршни золотых монет летели в круг света. Компаньоны собрались вместе и поклонились, как это делают люди.
— Еще! Повторите еще!
— Не-е-ет! — выдохнул Мораэлин, все еще смеясь. — Ах, у вас было больше шансов убить меня, чем у свиньи! Я прошу пощады!
— В другой раз, дамы и господа… У нашего короля был долгий день. Благодарим всех за внимание.
Боги, неужели весь город видел? Эдвард посмотрел через плечо, но зрители терялись в темноте.
— Все было не так! — закричал он. — Ты был героем. А они сделали из тебя посмешище.
— Да, да и еще раз да. Особенно последнее. Во имя самого Дже’фре, это было смешно!
— Все это видели! Ты собираешься позволить им сделать это еще раз? — Эдвард был в шоке. Они все воспринимали как шутку.
— Позволить им? Это будет повторяться по всему Тамриэлю века спустя, не сомневаюсь. Но никогда снова так хорошо, как сейчас.
— Но все было совсем не так.
— Это было бы так, если бы Матс, то есть свинья ударила бы еще раз. Лук Алиеры был бы намного более эффективным оружием, чем мой несчастный клинок. И она бы увидела, как Мораэлин прыгает, как каджит! — Он разгладил бровь типичным для Алиеры жестом и снова зашелся смехом. — И она сразила бы зверя взглядом, если бы не нашла стрел. Матс, ты был больше похож на свинью, чем она сама. И больше ее. Клянусь! Мит, старый жулик, только ты мог выглядеть так невинно!
— Но-о-о… это неправда! — протестовал Эдвард.
— Мальчик, ты думаешь, есть только одна правда? То, что ты сегодня видел, и есть правда? А ты видел всю правду? Даже из того, что случилось? То, что ты увидел сегодня вечером, высветит невидимую правду, если ты позволишь это. Ты можешь размышлять об этом всю жизнь, и все же не увидеть всю правду, потому что она углубляется и ширится, как круги на воде, изо всех нас и в глубокое постоянство вечности. То, что случилось, только малая часть правды… может, самая малая. А видеть ты можешь еще меньше.
Эдвард все еще думал, что королю следует строже блюсти свою честь. Но он не сказал этого вслух.
