26 день
Руки дождя
Руки дождя
Дата: (месяц и день неизвестны) 1Э 2712 (?)
Я пишу это дрожащей рукой. Фактотумы говорят, что уже скоро я обрету полный контроль над новыми пальцами. Сомневаюсь.
Я никогда не вела дневников. Это всегда казалось мне актом тщеславия — вымещать свои жизненные стремления на бумагу. Будто кто-то пожелал бы их прочесть. Но, учитывая обстоятельства, думаю, мне стоит попробовать. Я оказалась в крайне странном месте — Заводном городе.
Путешествие было не из легких. Я помню немногое. Деревья. Думаю, Валенвуд. Помню, как сразила что-то призванным клинком, затем — вспышка света. Покой? Ничего, кроме шепота и боли.
Когда я очнулась, то обнаружила себя помещенной в стеклянную сферу и погруженной в какую-то вязкую жидкость. Отполированные металлические зажимы удерживали мои разбитые конечности на месте, пока крохотные механические существа пришивали плоть к новым латунным придаткам. К моему величайшему удивлению, я не испытывала нехватки воздуха — лишь сильную жажду; сознание было замутненным. Я видела высокую фигуру эльфа, рассматривающего меня с другой стороны стекла, его лицо, искаженное изгибами сферы. Он назвал себя Сота Силом и сказал, что я буду жить. Еще он сказал мне, что у меня есть сын.
Это стало неожиданностью. Я и понятия не имела о том, что была беременна. Оказалось, фактотумы обнаружили крошечного, едва живущего ребенка, когда они ринулись приводить в порядок мое сломанное тело. В Тамриэле его недоношенность стала бы смертным приговором, но здесь невозможное казалось легким.
У меня никогда не было намерений завести ребенка. Растить ребенка, попутно воюя с акавирцами, казалось нелепым. Но время и обстоятельства смеются над всеми нами.
Я назвала его Марием в честь моего деда по отцу. Надеюсь, этот дневник хорошо ему послужит, случись мне уступить этим травмам. Он должен хоть немного узнать о своем наследии.
Дата: 15-й день месяца Заката солнца, 1Э 2712 (?)
Чем больше я узнаю о Заводном городе, тем больше он мне нравится. В Латунной крепости не много удобств. Это суровое место, полное странных машин и странных людей. Темных эльфов по большей части. Я встречала данмеров и раньше, естественно, но, похоже, эти заводные апостолы совсем иного сорта. Они почитают логику и инновации сильнее, чем что-либо другое. Можешь себе представить? Мои знакомые боевые маги вечно подшучивали надо мной за мою преданность холодному расчету. «Где же твоя искорка, Люциана?» Будто в серьезной мысли не бывает огня.
Сота Сил по-прежнему навещает меня время от времени. Никогда не встречала никого, похожего на него. Апостолы поклоняются ему как богу, но мне кажется, что ему от этого неуютно. Он редко смотрит в глаза, но не из скромности, нет. Просто он всегда думает о чем-то еще. Об инструменте, о книге или иной заводной штуковине. Я задаю ему вопросы, когда появляется такая возможность: о природе этого места, его мотивах, его истории. Никогда не получаю прямых ответов. Тем не менее ему, похоже, нравится ходить вокруг да около. Кажется, что даже здесь, окруженный последователями и верными машинами, он остается глубоко одиноким.
Апостолы продолжают твердить мне, что богохульство здесь разрешено и даже поощряется. Но, похоже, это лишь неподтвержденное поверье. Моя сиделка, лектор Марилия, пришла в ужас, когда я рассказала ей о своих беседах с «Заводным богом». Например, о том, как я спросила Сота Сила об этих постоянных слухах — что он и остальные члены Трибунала убили Индорила Неревара, короля темных эльфов. По словам Марилии, на эту тему наложено строгое табу. Несмотря на это, Сота Сил ответил на мои вопросы с мягкой благосклонностью, удивившей даже меня.
«Почему, ты думаешь, происходят события?» — спросил он. Я ответила, что не поняла вопроса.
«Почему мы сидим здесь? Почему юный Марий существует? Почему я правлю этим местом, в то время как ты — выздоравливаешь?»
Мгновение я сидела молча, затем ответила: «Просто потому что так оно и есть».
Его холодное лицо расплылось в одну из этих его дежурных полуулыбок: «Именно».
Я не могу быть уверенной, но, кажется, я услышала облегчение в его голосе. Расслабленные плечи, изменившийся тон — он выглядел как человек, примирившийся со своими грехами. Вскоре он поблагодарил меня за беседу и в молчании покинул комнату.
Я опустила взгляд на Мария, сопящего во сне в своей латунной колыбели. И в этот момент все обрело смысл. Заводной город наконец-то стал походить на дом.
