26 день
Руки дождя
Руки дождя
Повесть Чанил-Шес для бесстрашных отроков
Кзаар бежал впереди, его ноги легко касались поросших травой камней. Он сказал, что лагерь его народа уже недалеко, но он говорил так каждое утро с тех пор, как они с Джи-Ти покинули земли ее племени. Джи-Ти уже начала чувствовать, как дерево ее терпения теряет корни. Но Кзаар уверял, что его народ где-то поблизости и что они пока не собирались перебираться на другое место. И Джи-Ти верила ему. А что ей еще оставалось? Ее племени нужны были лекарства лилмотитов. Лечение требовалось и ее матери — та слабела с каждым днем.
Болезнь пришла внезапно. Как-то раз у двоих-троих взрослых началась лихорадка. Потом еще у нескольких. Вначале недуг распространялся медленно, и целителям удавалось справляться с лихорадкой и несварением желудка, но вскоре в их хижинах не осталось места. Целители делали все, что могли, но в большинстве случаев им удавалось лишь облегчать страдания больных.
Когда к ним в деревню забрел мальчик, по его словам сбежавший от каких-то работорговцев, Джи-Ти первой подошла к нему. Кзаар был совсем юн, но говорил не как детеныш. Он помнил все, что видел с тех пор, как работорговцы разлучили его с родным народом. Путь, которым он шел, все еще был свеж в его памяти, как и место, где лилмотиты разбили лагерь. Большая часть племени Джи-Ти не решилась ему довериться, слишком хорошо помня лилмотитов и их уловки, но Джи-Ти знала, что стоит на кону. Не прошло и трех ночей после того, как мальчик наткнулся на их племя, как они собрали припасы и тайком сбежали.
Теперь Джи-Ти начала сомневаться в своем решении довериться Кзаару. Они шли так долго, что ее ноги огрубели еще больше, чем раньше, а сумка за спиной почти опустела. От дорожной пыли першило в горле. Они уже несколько дней не видели других путников. Если бы Джи-Ти не знала, что к чему, она бы подумала, что по этой тропе никто никогда раньше не ходил. Но в пыли виднелись следы, а подлесок был вырублен подчистую. Здесь недавно кто-то был. Просто их не было видно.
Кзаар забрался на очередной валун и громко воскликнул: «Пришли! Мы на месте!»
Гибкая Джи-Ти вскарабкалась на груду камней и, встав рядом со своим юным спутником, посмотрела вниз, в овраг. Там были видны следы лагеря: кострище, отверстия от палаточных шестов в земле, лежащие тут и там дрова… и следы, уходящие на восток. Джи-Ти почувствовала, как ее гребень содрогнулся от досады. Возможно, лилмотиты и были здесь, но они ушли.
Джи-Ти молча шла по брошенному лагерю, а Кзаар бегал туда-сюда, заглядывая за камни и деревья, как будто кто-то из его племени обязательно должен был появиться и встретить его. Двигаясь по долине, они обогнули лагерь, а над ними ярко светило солнце. В лагере не осталось ничего, кроме пепла и нескольких ямок. Их поход оказался напрасным. Кзаар так и не воссоединился со своими, а Джи-Ти не удалось добыть лекарство, которое так отчаянно требовалось ее матери.
«Вот оно! Смотри!» — Кзаар метнулся к куче брошенных досок и колес от повозки. Когда он выпрямился, в руках у него был глиняный сосуд. Джи-Ти подошла, невольно замедлив шаг. Уши ее спутника разочарованно поникли, но глаза блестели. Он снял с банки крышку. Внутри оказалась густая паста, резко пахнувшая травами.
«Что это?» — спросила Джи-Ти, отпрянув от запаха.
«Мамина микстура. От всех болезней. Помогла Кзаару, поможет и Джи-Ти».
Джи-Ти не осмеливалась ему поверить. Ведь и про свое племя он говорил, что они его не оставят. «Это и есть лекарство?»
Кзаар серьезно посмотрел на нее и сунул закрытую банку ей в руки. «Лекарство. Дар. От моего племени твоему».
А затем повернулся и, не оглядываясь, зашагал по колеям на восток. Джи-Ти смотрела ему вслед, пока он не скрылся за горизонтом. Потом она взяла дар лилмотита и понесла его своей матери и другим больным, теснившимся в хижинах целителей.
