Гарт, как оказалось, уже ожидал её на улице, возле конюшен. Видимо, его собеседник ушёл обедать или работать. Солнце стояло ещё высоко, и в воздухе пахло чем-то весенним и тёплым. Мужчина сидел на лавке, разглядывая новенькую карту, которой успел разжиться за время отсутствия девушки. Он показался Беате немного угрюмым по сравнению с утренним его видом, однако, это наверняка было лишь на фоне её сияющих мыслей.
- Ты уже вернулась? Быстрая птичка. Держи и переоденься, потом расскажешь, что узнала.
Саблезуб кивнул на открытую дверь конюшни и протянул ей поношенные, но добротные матерчатые штаны и тёплую зелёную рубаху с вышитыми на груди листочками.
В стойлах ржали лошади, пахло навозом, а пол был покрыт грязной соломой, но людей не было.

Окончательно убедившись в последнем, Беата пристроилась в углу и взялась за переодевание. Натянув штаны, не снимая мантии, она в очередной раз оглянулась по сторонам и, когда уже даже ни одна лошадиная морда не была повернута в ее сторону, быстро нацепила рубашку. Одежда была с чужого, явно большего, чем ее, плеча. Пояс для штанов бретонка сняла с мантии, рукава рубашки пришлось закатать чуть ли не на половину, а чтобы она не моталась около коленок, девушка завязала ее узлом. С плащом она не рассталась, привычно накинув его на плечи, а мантию свернула и затолкала на дно сумки, оставив свои зелья сверху, чтобы долго не искать, если вдруг понадобятся.
Переодевшись, она вышла на улицу, и, уже в который раз за день, весеннее солнце ослепило ее, заставив рой блестящих точек плясать в глазах. Беата бросила сумку на лавку и присела рядом с Саблезубом, облокотившись на него. В руках норда по-прежнему была карта, и бретонка пристроила подбородок у него на плече, с интересом заглядывая в нее, пытаясь отыскать указанное торговцем место.

Наёмник даже не шелохнулся, когда Беата повисла у него на плече. Только стрельнул своими бесцветными глазами, убеждаясь, что в пределах досягаемости бретонки нет никакого оружия.
- Смотри, девочка, - мужчина ткнул пальцем в карту, - Вот здесь проходит граница между Рифтом и Истмарком. Восточная часть Рифта вон какая огромная. Её можно прочёсывать годами. Может, люди, которые "не вернулись из Ратвила" на самом деле просто сошли с ума пока искали его?
Норд засмеялся, и Беата, пристроившая у него на плече свой подбородок, тут же прикусила язык.

Она недовольно замычала, бросив укоризненный взгляд на мужчину, но тот остался глух к ее страданиям. Тогда бретонка вновь опустила глаза в карту, провела пальчиком вдоль северной дороги, остановившись на ее повороте чуть севернее сторожевой башни Шора.
- Вот. Именно здесь мой информатор не один раз встречал старика, живущего в Ратвиле. Значит, крепость где-то недалеко. Да, ничего определенного нет, но теперь мы знаем, откуда начать.
Она с гордостью посмотрела на Гарта, ожидая похвалы, за добытые сведения. Но внезапно поникла, вспомнив еще кое-какие факты. Возможно, Саблезуб и сам знал, но лишний раз предупредить было бы не помешает. На всякий случай.
- Есть, правда, одна проблема... Если можно, конечно, обозвать проблемой банду разбойников. Поговаривают, что на северной дороге промышляет Хасли, и никто сейчас туда даже не суется - настолько все серьезно.
Беата нерешительно посмотрела на норда, боясь, что он откажется, всвязи с угрозой бандитов.

- О, значит, у нас есть ещё пара сумасшедших помимо тебя, - улыбнулся наёмник, - Некий выживший из ума старик и загадочный тип, который встречал его на дороге, хехе...
Мужчина задумчиво почесал затылок.
- Если боишься Хасли, можешь вообще не выходить из города. Она везде. Я слышал, что в Хьялмарке её банда устроила настоящую резню в лагере какого-то хаджитского каравана. Говорят, кошек насадили на вертела и содрали с них шкуры. Причём, что из этого было сделано в первую очередь - не известно. Как тебе такие сказочки?, - норд безразлично взглянул на Беату, переваривающую информацию, - Там же, в Морфале, схватили одного из её бандитов. Морфал, понимаешь? - Гарт постучал пальцем по обозначению города на карте, - Далековато от Рифта и северной дороги, верно? Вообще от всех дорог далековато. А помимо этой проклятой босмерки есть и другие банды, не говоря уже о хищниках. К тому же не думаю, что разбойники опасней тварей, населяющих твой обожаемый Ратвил. Ты пока меня хорошо слушалась, и я надеюсь, что дальше будешь слушаться ещё лучше, - он встал и с хрустом потянулся, - Ну что, поехали?

- Поехали!
Беата нетерпеливо вскочила на ноги - энтузиазма молоденькой особы не смогли убавить угрозы возможной ужасной расправы. Но при всей своей легкости и еще детской непосредственности, она могла собраться перед лицом опасности, дать достойный отпор врагам и знала это. А еще она знала, что на Гарта можно положиться - ну не казался он человеком, способным бросить в беде юную бретонку. И пусть, они знакомы меньше суток, и пусть, знакомство это случилось при достаточно неприятных обстоятельствах, Беата воспринимала Саблезуба как старшего брата или даже дядюшку, сильного и доброго, и ей очень не хотелось его подвести. Не хотелось не столько из-за расписки, лежащей во внутреннем кармане норда, если честно, то она и думать про нее забыла, а потому что считала его хорошим человеком, а хороших людей Беата Д'Эрт не подводила.
- Конечно, буду и дальше слушаться, сделаю все, что потребуешь, - сказала она, подбирая сумку и направляясь вслед за мужчиной к лошади, и тихо добавила, - в разумных пределах, естественно...

Гарт и правда был более мягок, чем твёрд. Речь его была груба и обиловала неприятными на слух оборотами, но слова - это лишь слова. На деле норд оказался скорее рыцарем, чем наёмником. То, как он вёл себя с Беатой, совсем не походило на поведение человека, работающего за деньги. Разве что, он связал ей руки на ночь, но при этом оставил ей кровать и тёплое одеяло, довольствуясь сном на полу. Он накормил её завтраком, оплаченным из собственных средств, заботливо помогал подняться в седло и спешиться. А теперь, ко всему ещё обеспечил одеждой, подходящей путешествию, и собственной лошадью.
Но Гарт не был так прост. Ту клячу, что привезла их в Рифтен, Саблезуб вывел на дорогу и хлопнул по крупу, отпуская домой в Лесную. Это навевало подозрения о том, что лошадь он не купил, а "одолжил" под угрозой меча у одного из фермеров. Беата то и дело ловила взгляд его бесцветных глаз на своих руках, особенно, когда подходила близко, что не давало ей забыть, что она под наблюдением. И, что бы там не думала бретонка, Гарт не стал бы колебаться перед тем, как отсечь ей руку в случае попытки нападения. Он и в самом деле стал бы пытать её, откажись она написать расписку, хотя не получил бы от этого никакого удовольствия... А пока девушка вела себя хорошо, он заботился о ней, как о родной, стараясь сделать их небольшое путешествие максимально комфортным для Беаты.
Две мохнатые пятнистые лошадки, выведенные на рифтенских конюшнях, ждали их, осёдланные, нетерпеливо роя землю копытами. В отличии от крестьянских лошадок, эти были легче и грациозней, а так же объезжены и специально обучены. Такие лошадки, хоть и не самые быстрые в Скайриме, но идеальны для поисков заброшенных крепостей в лесу.
Норд снова подсадил Беату в седло и вложил поводья ей в руку.
- Ты это... верхом-то умеешь? - спросил он вдруг, впервые подумав о возможном пробеле в образовании девушки. Клонящееся к закату солнце блестело на его грязных волосах, когда он ловко запрыгивал в собственное седло и поворачивал кобылу к объездной дороге, опоясывающей Рифтен вдоль западной стены.

Бретонка покраснела до корней волос и стыдливо взглянула на Гарта.
- Нууу... Мне доводилось ездить на лошади... - Неловко начала она, умалчивая, что самое продолжительное ее знакомство с седлом было сегодня. - Если понесет или на дыбы встанет, шансов не навернуться у меня мало... А в остальном, вполне могу держаться в седле... Так что вы особо не гоните.
Она продолжала немного смущенно улыбаться, надеясь, что ее неопытность не станет большой проблемой.

Неопределённо хмыкнув, норд сдавил пятками бока своей лошади, и та неспешно потрусила вдоль стены. Беата, смущённо прикусив губу, последовала его примеру, и все её страхи мгновенно улетучились. Кобылка оказалась смирной и покладистой, отреагировав на движение девушки как надо и устремившись вслед на наёмником по утоптанной дорожке.
Гарт внял просьбе девушки, а потому ехали не торопясь, хоть норду это явно было не по душе. Когда Рифтен исчез из виду за поворотом дороги, небосвод окрасился бронзовым закатом, превращая редкие облака в горы золотого и розового пуха. Лошади стучали копытами, а удлинившиеся тени деревьев ползали по дороге, как живые существа. Наёмник не нарушал молчания, прислушиваясь к звукам природы, доносящимся из леса, и только изредка стрелял глазами в сторону Беаты, проверяя, не отстала ли его подопечная.

Та, впрочем в проверке не нуждалась, ибо ее сообразительная лошадь за все время пути ни разу не отстала, но и не приблизилась к лошади норда, сохраняя четкую дистанцию. Бретонка откровенно скучала - Гарт отмалчивался, она же боялась ляпнуть что-нибудь не то. Так и ехала, не раскрывая рта, предоставив Саблезубу следить за дорогой. Теперь, когда сумерки заклубились под деревьями, словно дорожная пыль, девушку терзала смутная тревога. Нет, темноты она не боялась - неосвещенные коридоры глубоких руин диких эльфов, которые ей довелось бороздить, занимаясь исследовательской деятельностью, выбили из нее всякие предрассудки. Просто она вдоволь наслушалась историй про разбойников. Беата смотрела как подрагивают и поворачиваются в разные стороны чуткие лошадиные уши и невольно прислушивалась сама, но, кроме вялого щебетания припозднившихся птиц и шуршания ветра в кронах деревьев, ничего различить не могла. Она попыталась отвлечься от дурных мыслей и принялась разминать затекшие конечности, насколько это было возможно. Вряд ли они ехали много дольше, чем с утра, но тогда-то за спиной был Гарт, можно было удобно устроится у него на руках, облокотиться... Сейчас же девушка с трудом боролась с желанием распластаться на лошадиной шее, чувствуя, что постепенно сдает позиции, и изнывала от боли в спине. Внезапно пелену вечерней тиши прервал громкий треск сухой ветки, стайка нервных пташек, раскричавшись, сорвались в полет. Беата испуганно сжала коленями кобылу, подгоняя ее и подъезжая поближе к наемнику.
- Что?! - Недоуменно ответила она на его вопросительно изогнутую бровь. - Мне так спокойнее будет...

Когда совсем стемнело, Гарт приметил симпатичную рощицу, подходящую для привала, и свернул с дороги. Цокот копыт сразу утих, заглушаемый толстым ковром опавшей листвы. Беата попыталась последовать за мужчиной, но лошадь впервые заупрямилась, и девушке пришлось попотеть, чтобы заставить кобылу шагнуть под сень деревьев, где в сгустившейся мгле с трудом различался зелёный плащ Саблезуба и пятнистый круп его лошади. Ветки стегнули бретонку по лицу, и девушка поняла, что голову лучше пригнуть пониже к лошадиной шее. Наёмник же ехал как по ровной дороге, уверенно ведя лошадь быстрым шагом. Казалось, что он не потревожил ни одной веточки в лесу, в отличии от бретонки, которая то и дело попадала в заросль кустарника, подвергая лошадь опасности поранить ноги об острые сучья, или цеплялась за ветви локтями.
Углубившись в лес, Саблезуб спешился и привязал обеих лошадей к дереву.
- Заночуем здесь. Ты, поди, голодная?

Уставшая девушка согласно закивала - ее желудок настойчиво требовал пополнения последние полчаса. Она окинула взором небольшую полянку,выглядела та вполне сносно, однако же, бретонка предпочла бы, если бы они провели ночь в более надежном месте, например, в крепком доме с толстыми каменными стенами и надежными дверьми, но мечтать, как говорится, не вредно. Беате захотелось внести свой вклад в подготовку ночлега, вот только она мало что умела.
- Что мне сделать? - обратилась она к снимающему с лошади вещи норду. - Я могу собрать хвороста для костра или же приготовить нечто нехитрое.

- Да, займись, - кивнул норд и принялся расчищать место под будущий костёр.
Когда Беата принесла охапку веток, недостатка в которых не было, норд сложил маленький, уютный костерок. тепла от такого было не много, но норд, должно быть, боялся, что слишком дымное пламя привлечет к их стоянке нежелательных гостей. Изначально Гарт вообще не хотел разводить огонь, но заметив, что ночное небо заволакивают густые облака, пряча за собой звёзды и оба светила, всё-таки решился. Слишком уж темно стало на поляне, так, что девушка с трудом нашла дорогу, возвращаясь со своей ношей.
Выделив спутнице продуктов на ужин, мужчина занялся лошадьми. Расседлал, осмотрел копыта, скормил каждой по маленькому красному яблочку и привязал в десятке метрах от лагеря, где среди опавшей листвы торчали кустики сочной травки. Тем временем ужин был готов, и Гарт вернулся к костру, захватив оплетёную верёвкой бутыль вина.

Заметив ее, Беата недовольно поджала губы, но так, чтобы Саблезуб не заметил.
- А водички простой не осталось? - С надеждой спросила она, предполагая, что, скорее всего, услышит отрицательный ответ, но надеясь на чудо.
Ночь тем временем подобралась вплотную и за пределами маленького круга света, подаренного костром, стояла плотной черной стеной. Огонь весело хрустел ветками, облизывая их бойкими язычками пламени, искры летели вверх, танцуя в клубах полупрозрачного дыма, и быстро растворялись в ночи, поднявшись всего до уровня глаз завороженно смотревшей на костер бретонки. Ветер изредка налетал слабыми порывами, в лесу царствовали шорохи и треск, словно кто-то прогуливался вокруг, опасаясь выйти на свет. По девушке носились стада пугливых мурашек, она часто вздрагивала, настороженно глядя по сторонам, и зябко куталась в плащ.

- Водичка? - мужчина отхлебнул из бутылки, запивая испечёную на огне куриную ногу, - Есть. Я видел ручей метрах в ста отсюда.
Норд указал глазами в ту сторону, где были привязаны лошади, и ухмыльнулся. Тьма там была просто чернильная, и Беата поняла, что Гарт не хочет покидать уже насиженное тёплое местечко у костра. Наёмник протянул девушке бутыль.
Беата совсем было хотела что-то сказать, но Саблезуб вдруг замер, прислушиваясь к чему-то, и лицо его окаменело. Девушка тоже попыталась прислушаться, но кроме обычных звуков ночного леса и редкого всхрапывания лошадей, ничего не могла уловить. Наёмник же определённо услышал что-то угрожающее, так как сорвал с себя плащ и накрыл им их маленький костерок, туша пламя. Затоптав последние угли, мужчина   схватил бретонку за плечо.
- Лезь на дерево и сиди тихо, - скомандовал он, - Скамп, лошади!
Кусты на краю поляны коротко прошуршали, провожая исчезающего в лесу мужчину, и Беата осталась одна в непроглядной мгле. Её глаза, после света костра практически ничего не могли различить. Но слух обострился, и теперь она тоже явно услышала приближающиеся голоса. Люди. Много...

Бретонка в панике заметалась в разные стороны, но по-прежнему непроглядная тьма не способствовала выбору направления, поэтому девушка медленно и осторожно двинулась в сторону, противоположную голосам. Постепенно глаза привыкли к темноте и она смогла различить остатки их с Гартом привала, вещи и стволы деревьев, кусты под ними тянулись сплошной черной пеленой, словно это клубился дым от пожарища. Вернувшись за своей сумкой, Беата со всех ног кинулась выполнять поручение Саблезуба, она боялась опоздать, ведь итак потратила драгоценные секунды на бесцельные метания во мраке. Выбрав, насколько это было возможно сейчас, дерево с самой удобной лесенкой из ветвей, она начала карабкаться вверх, отчаянно пытаясь производить как можно меньше шума. Ветки били ее по лицу, цеплялись за одежду, царапали руки, так и норовя скинуть нерадивую бретонку, отчего-то возомнившую себя имгой, или хотя бы вырвать у нее сумку. Но упрямая девица продолжала лезть, забираясь все выше, ветки трещали, некоторые даже обламывались, несколько раз заставляя Беату в страхе повиснуть на одной руке. Ей все время казалось, что она производит просто оглушительный шум, который слышен даже в Рифтене. Да что там, в Рифтене! Сам Нарос наверняка сейчас был разбужен. Но вот уже ствол истончился и стал гнуться под тяжестью обнимавшей его девушки. Молодая колдунья спустилась на пару веток вниз и, зарывшись в листву, напряженно прислушалась к тому, что происходит внизу.

Голоса стихли, сменившись шорохом шагов в опавшей листве. Из своего высокого укрытия Беата разглядела силуэты людей, тихо пробирающихся сквозь лес. Кто-то был верхом, кто-то пешим скользил меж кустарников и стволов деревьев. Бретонка насчитала около десяти человек, но легко могла ошибиться в такой тьме.
Облака внезапно расступились, и багровый бок огромного Массера пролил на лес поток бледного света. Сердце девушки пропустило пару ударов... Она узнала наездницу, ведущую за собой остальных. "Волосы её красны от крови младенцев, в которой она купается" - пронеслось в голове и пробежало по спине мурашками. "Кошек насадили на вертела и содрали с них шкуры" - навязчиво закружилось следом, заставляя трястись колени. Беата едва не свалилась с дерева - до того бешено колотилось в груди. "Они не щадят даже маленьких детей"...
Хасли... Медные кудри, кажущиеся карминовыми в тусклом сиянии ночного светила. Хмурое, даже сердитое, острое лицо властной женщины-эльфийки. Голые плечи и живот. Врочем, на монстра или вурдалака Хасли совсем не походила. Босмерка, как босмерка. Ловкая, безусловно опасная, с гибкими руками и луком за спиной, но не более того. Дюжина головорезов, следовавших за ней, куда больше походила на стаю оборотней, с их жестокими лицами и крадущимися движениями. Хасли возвышалась над ними с королевской гордостью в осанке, грациозно уклоняясь от ветвей, а иные - без единого шороха отводя в сторону. Она казалась единым целым с этим лесом, и как будто была способна понять, о чём шепчут листья на ветру.
Колонна практически бесшумно приближалась к маленькому лагерю Беаты и Саблезуба, отклонившись совсем немного в сторону. Бретонка стала искать глазами своего спутника и защитника, пока брешь в облаках позволяла хоть что-то разглядеть. Наёмник обнаружился довольно далеко. Сидя на неосёдланной лошади и практически распластавшись на её шее, Гарт вёл вторую кобылу на верёвке за собой, уводя животных в сторону дороги. Не решил ли он сбежать, оставив девушку сидеть на дереве?
Облака вновь сомкнулись, и тьма укрыла лес от глаз Беаты.

Да нет же, не мог он так с ней поступить! "Ну почему же? Может, ему надоело таскаться с капризной малявкой. Корми ее тут, понимаешь, одевай, оберегай... Вообще, зачем она ему теперь-то нужна? Расписка есть? Есть. Где Ратвил известно? Примерно, но на большее расчитывать не приходилось. Так что у Гарта Саблезуба отличная возможность сорвать двойной куш. И стрясти с данмера за бумажку с Беатиными каракулями, и разжиться Ратвильскими сокровищами. Избавившись при этом от надоедливой спутницы." - слышалось девушке в зловещем шелесте окружающей листвы. Она даже обиделась на свое воображение за это. Такого просто не может быть! Во-первых, если бы у наемника и впрямь были подобные планы, он не стал бы посылать ее на дерево, а, не туша костер, аккуратно смылся бы, оставив ее как отвлекающий маневр для разбойников. А во-вторых... Во-вторых... Ну не мог он просто, не мог, и все тут! А почему он уходит, так это ему виднее, он наверняка знает, что делает. А Беата Д'Эрт будет продолжать тихо сидеть на дереве и наблюдать за развитием событий.

Пока девушка терзалась подозрениями в адрес наёмника, банда настолько приблизилась к лагерю, что стало возможным различить голоса. Разбойник что-то говорил вполголоса, а Хасли отрывисто отвечала, не глядя на собеседника.
- ... птицы или белки? - спрашивал мужчина, пытаясь заглянуть босмерке в лицо.
- Я уверена.
- Ну, какой-нибудь паломник без гроша за душой. Это пустая трата времени. Хасли, у нас уже достаточно золота на долю каждого. Ты обещала.
- Война ещё не закончилась.
- Зачем нам ждать окончания войны? Говорю тебе, рванём в Сиродиил сейчас!
- Границы охраняют, - Хасли увернулась от очередной ветки. Теперь бандитов от места стоянки отделяла лишь поросль кустарника.
- Их всегда охраняют, и что?
- Ты идиот и закончишь, как Громила. А теперь заткнись, я чувствую дым...
Беата задержала дыхание. Их с Саблезубом вещи лежали едва не под тем самым деревом, на котором она сидела, а кострище покрывал обугленный зелёный плащ Гарта и окружали остатки еды. Не заметить этого всего даже ночью мог разве что слепой.
Хасли легко повернула лошадь, намереваясь обойти кустарник. В этот момент далеко в лесу кто-то свистнул, и раздался такой треск, будто через рощу гнали целый табун. Эхо разнесло звуки на много миль вокруг. Босмерка указала в ту сторону рукой, и большая часть её людей, как пеших, так и конных устремилась туда.
- Осмотрись тут. Пахнет курицей, - бросила Хасли собеседнику, и вместе с оставшимися бандитами скрылась в лесу.
Разбойник подождал, пока главарь банды скроется из виду, и с удовольствием выругался, прежде чем начать исполнять приказ.

Беата, не шевелясь, затаилась в своем нехитром убежище. Мысли ее роились словно светлячки в банке, слепо натыкаясь на ее стенки. Девушка смотрела на них сквозь стекло, пытаясь выявить для себя нечто полезное. Она в безопасности, пока у бандита не хватит ума задрать немытую башку. Хотя она сомневалась, что он станет это делать, если бретонка сама не привлечет внимания, ведь не на звезды он захочет посмотреть, в конце-то концов. Но лишний раз подстраховаться не помешает. В обычном бою от нее толка, конечно же, нет, но она ведь маг и кое-что все-таки может. Мда... Иначе, чем "кое-что" ее скромный арсенал и не назовешь: бесполезный в этой ситуации захват, призыв и искры. Последнее девушка пока отмела - она все-таки рассчитывала на скрытую атаку, или отвлечение внимания, если заметит угрозу раскрытия. Поэтому она начала плести "призыв питомца", чтобы, в случае чего, моментально пустить готовое заклинание в ход. Конечно, это было энергетически очень затратным, но оно того стоило, тем более колдовство было профильной школой Беаты, и в успешном результате она не сомневалась, да и в болтающейся на плече сумке лежали зелья маны.

Тем временем, бандюга нашёл лагерь. Он тут же вытащил меч из ножен, и превосходная сталь блеснула во мраке. Мужчина огляделся по сторонам, и не заметив сидящую на дереве чародейку, принялся тщательно осматривать сваленные под деревом пожитки, жуя при этом недоеденную Гартом куриную ногу и изредка прикладываясь к бутылке. Беата стиснула зубы, возмущённая таким мародёрством. Отсюда она прекрасно могла рассмотреть человека, роящегося в куче вещей. Сухой, жилистый, с короткими серыми вихрами, одетый в дублёную кожу и грубую материю. У норда были кривые губы, будто он держал во рту что-то очень кислое, зато нос был прямой, а глубоко посаженные глаза прятались под мохнатыми бровями.
Не найдя ничего особо ценного, так как кошелёк и оружие Саблезуб всегда носил при себе, разбойник скучающим взглядом обвёл площадку. Его внимание привлёк плащ, накрывающий кострище. Зелёный плащ Гарта, довольно приметная была вещь... норд поднял толстую ткань острием меча и подавился курицей. Громкое нецензурное проклятье сорвалось с его кривых губ, и Беата, подскочив от неожиданности, выпустила зажатые в ладони чары.
Вспышка света вокруг пальцев бретонки обратила на себя взгляд разбойника, но его тут же отвлекли последствия заклинания. Призрачный питомец приземлился под деревом на четыре лапы и беззвучно зарычав, бросился на врага. Тот заматерился, отмахиваясь мечом. Почти в ту же секунду из-за дерева появился ещё один мужчина. Беата обрадовалась было, решив, что Гарт вернулся к ней, но это был второй разбойник, и радость сменилась жгучим разочарованием, смешанным с досадой на себя.
Второй бандит, совсем ещё юноша с узким, вытянутым лицом, держал в руках лук. Он выпустил стрелу в призрачного питомца Беаты, но первый бандит зарычал, замахиваясь для нового удара:
- Нет, в девку! в девку стреляй!

Нерадивая колдунья, костеря свою персону последними словами, по-быстрому вылила в себя зелье восстановление маны, благо она предусмотрительно оставила бутылочку вверху сумки. Это ж надо было так просчитаться! Называется, хотела как лучше, получилось как всегда... Скамп ее дернул заранее приготовиться выпустить питомца в самый неподходящий момент! Теперь надо драться, вот только она и против одного-то вряд ли выстояла бы, а тут двое, причем один лучник. Да еще Гарт куда-то запропастился, хотя далеко не факт, что ему приходится легче...
Услышав восклицания разбойника, атакованного ее зверушкой, Беата поперхнулась последним глотком зелья, перепугавшись до смерти, и сделала первое, что пришло в голову: кинула в поднимающего лук парня пустую бутылку, готовясь либо метнуть следом молнию, либо уворачиваться от стрелы, без особой надежды на успех.

Бутылка отскочила от земли и укатилась в кусты. В тот же момент стрела молодого бандита вонзилась Беате в ляжку. Вскрикнув от боли, девушка сорвалась с дерева и, приложившись в полёте о пару веток, рухнула на своего же призрачного питомца, которого первый разбойник уверенно теснил назад широкими взмахами клинка. Зверь немного смягчил падение, но это стоило ему всех остатков существования в материальном мире. Питомец растаял в воздухе, а оглушенная колдунья растянулась на земле.
- Гляди, как навернулась, - ухмыльнулся лучник, - Как спелое яблочко.
- Сейчас мы взглянем, что за яблочки на этой берёзе, - ответил мужчина с кривыми губами и приподняв Беату за косу, приставил лезвие меча к её шее, - Ты, кстати, что тут делаешь?
- Хасли велела приглядеть за тобой.
- Проклятая баба, - сплюнул бандит и обратился к девушке, безжалостно потянув за волосы, - Эй, яблочко, где Гарт Саблезуб?

У "яблочка" от боли брызнули слезы. Вот ей-богу, выпутается она из этой передряги - отрежет косу! Мерзкий бандит так сильно трепал бретонку за волосы, что та даже на пару секунд забыла, что обзавелась "украшением" в виде стрелы, торчащей из ноги. Которая, кстати, была очень недовольна подобным невниманием и тут же напомнила о себе жгучей болью, как будто парень, столь метко выпустивший ее, начал проворачивать стрелу в ране. Ночь перед взглядом Беаты стала еще темней: обида, злость, пелена слез застилали глаза. Норд сильно тряс ее, пытаясь что-то выяснить, острая кромка лезвия оставляла короткие неглубокие царапины, на которых собирались в маленькие шарики капли проступившей крови, а девушка была уже близка к тому, чтобы потерять сознания от вновь нахлынувшей боли. Она никак не могла взять в толк, что же от нее требуют, но холодная сталь меча подействовала отрезвляюще и выдернула из пучины надвигающегося беспамятства. Собрав остатки воли, сил и разума бретонка задумалась, стоит ли выдавать им своего попутчика. Вряд ли они интересуются с какими-нибудь благими намерениями, можно, конечно, предположить, что они давние друзья и теперь ее отпустят, лишь бы она указала на Саблезуба. Вот только слабо верилось, что он водит дружбу с разбойниками, да и Беата сама не знала, где он сейчас.
- Какой Гарт Облез Зуб? - Хныча, выдавила из себя она, придерживая волосы. - Отпустите меня, пожалуйста, я ничего не знаааюююю...

- Гнилое яблочко попалось, - бандит за волосы подтащил плачущую девушку к кострищу и ткнул носом в обгорелые остатки плаща. Сажа оставила чёрные следы на милом личике бретонки, а в нос ударил противный запах палёной шерсти.
- Соберись, девка, - продолжил разбойник, и для верности пнул Беату по раненой ноге, заставив девушку взвыть от боли, - Я знаю Гарта. Это его плащ. Если Чистюля не прячется где-нибудь в кустах или не отвлекает Хасли, то ты его украла. Говори правду и умрёшь быстро. В противном случае...
Мужчина выпустил косу колдуньи и положил ладонь на стрелу, торчащую из ноги девушки. Лучник, тем временем, понял, что рядом может быть ещё один противник, но так как таращиться по сторонам в такую тёмную ночь было бесполезно, просто пустил пару стрел наугад в ближайшие кусты. Впрочем, Беата этого не замечала. Ей ещё не доводилось чувствовать подобной боли. Весь её мир сейчас составляли стрела, меч возле горла, этот ужасный человек и его вопросы...

Она в отчаянии до крови закусила губу, пытаясь хоть как-то отвести мысли от боли в раненной ноге. Казалось, там открылся портал в Обливион, и ее засасывало через него в пучину страданий... Девушка зло сплюнула кровь и ответила, стараясь быть максимально правдоподобной:
- А, так вы про моего спутника... Так бы сразу и сказали, а то все Гарт, да Гарт! Как будто этот наемник представлялся... Покуда я знаю, куда он делся?! Сидели с ним, сидели, а он возьми и отойди. Уж извините, не спросила куда! В общем, ждала я его, даже приготовить и поесть успела... А его все нет и нет! Вот я на дерево-то и забралась, авось, сверху лучше видно.
За время тирады кровь, пузырясь, собралась в уголках губ бретонки и та утерла ее грязным рукавом.
- Хотя я с уверенностью могу сказать, что он в лесу...
Беата зашипела от боли, обнажая обагренные кровью зубы, когда стрела в очередной раз провернулась в ее ноге.

- Дура, - непонятно почему обругал бретонку бандит и резко выдернул стрелу.
Красная пелена боли на миг застелила девушке глаза. Возможно, она кричала, или же просто отключилась от болевого шока. Так или иначе, первое, что она увидела, когда вновь пришла в себя, это фонтан крови, бьющий из перерезанного горла юного лучника. Норд бился в агонии, а над ним возвышался Гарт Саблезуб с обнажённым мечом в руке. Мучитель Беаты стоял напротив него, приняв боевую стойку. Мужчины разговаривали, но понять смысл их слов колдунья смогла только, когда её сознание полностью прояснилось.
- Как ты мог связаться с этой мразью, Эд? - наёмник твёрдо стоял на ногах, но лицо его покрывали свежие мокрые царапины, а в спутанных волосах засели мусор и листья.
- В тяжёлые времена каждый выкручивается как может, Чистюля. Спрячь свой меч, я всё ещё твой друг, - ответил  головорез тоном, утверждающим обратное. Гарт проигнорировал это предложение и взглянул на скорчившуюся на земле Беату.
- Что ты с ней сделал?
- Ничего... пока... Тебе я позволю уйти, в память о старых временах, но она - моя. Считай это платой за того парнишку, что лежит сейчас у твоих ног.
Наёмник смерил девушку задумчивым взглядом, будто его устраивал такой расклад. Вместо ответа он обратился к Беате:
- Помнишь, я сказал "тебе повезло, что я не Кислый Эд"? - мужчина как-то болезненно улыбнулся, отчего его лицо сморщилось так же, как у криворотого бандита. Тот, в свою очередь, засмеялся...

Бретонка неприятно закашлялась и попыталась пошевелиться, но искалеченная нога тут же отозвалась тупой болью, к счастью, уже не столь сильной – отсутствие стрелы сказывалось благотворно. Она старалась внять словам Саблезуба, и ей даже удалось выудить из памяти кое-что. Вроде, он тогда имел ввиду, что с ним она еще легко отделалась, а будь на его месте этот самый Кислый Эд, девушке бы не поздоровилось… Обнадеживает, что тут скажешь. Слова косоротого сильно встревожили бретонку, ведь, по логике вещей, Гарт сейчас должен был развернуться и спокойно уйти, пока ему предоставлена такая возможность, но девушка отчаянно надеялась, что наемник наплюет на логику и не отдаст ее на растерзание этому ужасному человеку. Она испустила слабый стон, не в силах его больше сдерживать, и обреченно ожидала, чем же все закончится.

Всё окончилось поединком. Отсмеявшись, Кислый Эд внезапно бросился в атаку. Но Гарт знал этого человека, поэтому ожидал нападения каждую секунду их встречи. Послышались удары стали о сталь. Бандит обрушил на противника целый шквал быстрых сильных ударов, заставляя Саблезуба отступать и обороняться. На каждый удар Эд выплёвывал по слову:
- Проклятый. Чистюля. Чтоб. Тебя. С твоим. Благородством. Гад. Я. Тебя. Убью!
Наёмнику приходилось несладко. Он едва успевал парировать яростные атаки, изредка контратакуя, но его выпады не достигали цели. Спустя несколько минут Гарт уже тяжело дышал и выглядел вымотанным до предела. Пот стекал по его лицу, смешиваясь с кровью из царапин. А где-то неподалёку была Хасли с остальной бандой. Возможно, достаточно близко, чтобы услышать звон клинков и рычащие проклятья Кислого Эда.

//нечего валяться! Помогай))

Беата была поражена развернувшимся боем и первые пару секунд сидела, в шоке выкатив глаза. Но рассудку удалось выхватить бразды правления у паники и взять их в свои руки. Противники двигались по широкому кругу, не покидая поляны, но и не приближаясь к девушке. Звон мечей казался поразительно громким в ночной тиши и просто оглушал. Иногда яростно сцепившиеся лезвия высекали искры, белесыми звездочками, рассыпающимися вокруг, но так и не долетавшими до травы. Бретонка тем временем судорожно пыталась оценить свои возможности, как боец она ничего не стоит – не в состоянии воспользоваться луком убитого парнишки или даже его кинжалом, если таковой имеется, хотя, подходить к бандиту с мечом без опаски можно разве что с клеймором, да и то «без опаски» - сильно сказано. Вновь вызывать питомца так же не было возможности, точнее, возможность-то была, но это забрало бы последние силы колдуньи, отправив ее в беспамятство. Беату Д’Эрт откровенно злила ее кажущаяся беспомощность, а она и впрямь была кажущейся – кое-что все-таки осталось у девушки. В ее ладонях заиграли маленькие молнии, разряды заискрились между пальцами, бросая холодные фиолетовые отблески на лицо бретонки, придавая ему зловещий мертвенно-бледный оттенок.
- Эй ты! Кислая рожа! – хрипло крикнула она, пытаясь отвлечь внимания на себя, впрочем, без особой на то надежды.
Бандит и правда даже ухом не повел в сторону раненной девчонки, сосредоточив силы на более сильном противнике. Та в свою очередь, в ярости сощурив глаза, пустила заклинание в ход. Ветвистая молния ударила в спину разбойника, заставляя его выгнуться дугой от боли. Гарт воспользовался моментом и резко рубанул сверху вниз по на секунду открывшемуся противнику, но Эд был не так прост, к тому же опытен: сжав зубы от боли, он успел выставить свой клинок навстречу мечу Саблезуба, пуская его по лезвию и отводя в сторону. Но легко отделаться ему, к счастью, не удалось – меч оставил глубокую рану на ноге, примерно в том же месте, где засела стрела у Беаты. Девушка, переводившая дух и готовящая очередную атаку, позволила себе злорадную ухмылку. Похоже, боль вышибла из крошечного мозга Кислого Эда последние остатки здравого смысла. Заревев, словно раненный медведь, он пошел в атаку с удвоенной силой и яростью. Для уставшего Гарта безрассудство противника не было благоприятным развитием событий, он продолжал упрямо парировать участившиеся удары, но все больше слабел. Вдруг ему под ногу попался небольшой камень, наемник, не ожидавший этого, оступился, неуклюже взмахнув руками, подставляя левую сторону для атаки, противник не помедлил этим воспользоваться, победно засмеявшись. Но Саблезуб быстро поймал равновесие и успел увернуться, избегая серьезного увечья – вражий клинок успел только вспороть рукав от локтя и выше и оставить глубокую, но все же царапину. Беата вскрикнула от страха и присоединилась к схватке, выпуская молнии уже из обеих рук. Два разряда сплелись в один, и огромная молния поразила разбойника, оплетая его тело подобно рыболовной сети.
- Как же ты достал меня, Чистюля! А твоя шавка и подавно! Ничего, ты еще посмотришь у меня, как она сдохнет! – Свирепо зарычав, закричал Кислый Эд, еще больше кривя рожу и брызжа слюной.
Он плашмя опустил меч на Гарта и, пока тот двумя руками вцепился в свой клинок, удерживая вражеский на расстоянии и сосредоточившись лишь на этом, пнул ногой, подсекая колени. Когда же Саблезуб упал на землю, бандит приложил его эфесом в висок и развернулся к бретонке. Беата продолжала поражать его молнией, но руки уже начали мелко трястись, и с каждой секундой заклинание вытягивало все больше и больше сил. Эд надвигался на нее с поднятым мечом, волоча раненную ногу, глаза его налились кровью, а рот был перекошен от боли и гнева. Пискнув от ужаса, ибо на крик сил уже давно не было, девушка начала отодвигаться назад, отталкиваясь здоровой ногой и собирая за спиной, на манер спинки кресла, кучу прелых листьев и рыхлой земли, но руки с заклятьем не опускала. Расстояние сокращалось, и она отвернулась, зажмурив глаза -  девушке было обидно, что ее смерть имеет столь противную рожу, но, как колдунья, она решила до последнего кидать молнии в своего убийцу. Считая в уме последние секунды своего короткого существования, она почему-то не видела всю свою жизнь, даже какие-нибудь знаменательные моменты не вспоминались, ее наполняли обида и сожаление. Обида на себя, что пустилась в непонятную авантюру, и сожаление, что по ее вине наверняка погибнет такой прекрасный человек, как Гарт Саблезуб, скорее рыцарь, нежели наемник…
Погруженная в свои предсмертные мысли, да еще с закрытыми глазами, Беата не заметила, как этот самый Гарт Саблезуб поднялся с колен, стремительно настиг бандита и мощным ударом снес тому голову с плеч. Удар был такой силы, что Гарта развернуло кругом.
- Мразь. – Остановившись, зло сплюнул он в сторону.
Бретонка не сразу поняла, что произошло. Свист лезвия, рассекающего воздух, короткий булькающий звук, потом что-то упало на некотором расстоянии от нее, словно кто-то метнул большую гнилую тыкву, и вот что-то большое приземлилось на землю уже рядом с ней, и схватило ее за ногу. В страхе девушка откатилась в сторону, открыла глаза и осторожно поглядела, что же это такое было. Оказалось, это всего лишь бился в конвульсиях обезглавленный труп Кислого Эда. Заметив в том месте, где обычно у людей, живых или мертвых, покоится голова, только окровавленный огрызок шеи, она с отвращением отвернулась. Ее даже пару раз вывернуло – молодая колдунья не видела раньше подобного. Казалось бы, что такого? Она ведь насмотрелась на зомби, в том числе и безголовых, но сейчас переживания были не в пример сильнее, смерть буквально дышала в лицо зловонной кривозубой пастью. Откашлявшись, Беата заметила Гарта, устало опирающегося на воткнутый в землю меч.
- О, простите… простите меня пожалуйста… - Всхлипывая, тихо заговорила она, подползая ближе к Саблезубу. – Но вы вернулись… как хорошо, что вы вернулись…

Над лесом уже начало светать, и облака, сплошным ковром текущие по небу, посерели. В этот предрассветный час роща умолкла, затаив дыхание, после недавней бури, что разразилась на поляне. Скоро птицы запоют свои утренние песни над недвижными телами трупов, и новый день наступит, прогнав прочь ужасы уходящей ночи. Но для того, чтобы ещё раз встретить солнце, было недостаточно всего лишь одолеть этих двух.
Гарт поднял глаза на бретонку. Помимо смертельной усталости в них читалась грусть вместо победного торжества. Сейчас наёмник выглядел немногим лучше мёртвых бандитов, до того обезображивали его мужественное лицо кровоточащие царапины и грязь. В приближающемся рассвете он сам казался бледным зомби с бурыми засохшими корками в щетине на щеках. Норд протянул Беате руку, чтобы помочь ей встать.
- Испугалась, Искорка? Ты молодец, я бы не справился без тебя.
Колдунья поднялась на ноги, и острая боль прострелила ей в бедро. Зашипев, девушка согнулась пополам и ухватилась за плечо Саблезуба. Штанину насквозь пропитала вязкая кровь, а на рёбрах и спине припухли свежие синяки - результат падения с дерева. Шевелись ногой было нестерпимо, но теперь Гарт позволял опираться на него, и это вселяло надежду.
- Надо уходить, причём быстро. Я пустил лошадей в разных направлениях, чтобы выиграть время. Если повезёт, успеем удрать до того, как эта стерва нас найдёт... Скамп, конюх снимет с меня голову, я обещал вернуть лошадей в Рифтен невредимыми... эй, - мужчина поднял голову Беаты за подбородок, погладив большим пальцем по измазанной сажей щеке, - Ты идти сможешь?

//Черт, я его люблю. Окончательно и бесповоротно. Гарт Саблезуб - мой герой!

Девушка аккуратно пошевелила ногой, осталась неудовлетворена, но все же нерешительно кивнула, пытаясь растянуть губы в слабой улыбке. В душе она была очень рада тому, что осталась жива сама, и что Гарт тоже жив. А его похвала за участие в битве заставила легкий смущенный румянец проступить на грязных щеках бретонки, которые пересекали чистые бороздки от слез.
- Да, думаю, идти смогу, с вашей помощью, наверно... И, может, не очень быстро... - Тихо сказала Беата, еле ворочая языком от усталости. - Но я буду очень стараться...
Она заглянула в лицо норда широко распахнутыми глазами. В какой-то мере девушка даже боялась, что Саблезуб бросит ее, если она не сможет идти и станет серьезной обузой. Хотя наемник уже доказал, что не способен на такое. Просто бретонка считала себя виноватой во всем. Ведь если бы она тихо сидела на дереве и не упустила бы зверушку, ее бы наверняка даже не заметили, и бандиты, порывшись в вещах и поживившись провизией, спокойно вернулись к остальной банде. Теперь же они мало того, что покалеченны, так еще Гарту пришлось убить друга... И все из-за нее... Беата совсем поникла под тяжестью терзающего ее чувства вины.

//Что ж надо бы подвести итог неудачного ночлега. Итак:
- потрачено одно зелье восстановления маны
- получено ранение стрелой (слава богу не в колено - можно и дальше искать приключения на свою бретонскую ж...). Ранение серьезное и болезненное. Ну и синяки, ссадины на теле и ожог от неостывшего костра на лице.
- мана потрачена полностью

//Как мало нужно, чтобы в тебя влюбились. Дать кличку и приласкать) Оказывается, это не только на собак действует ))

Перехватив Беату под руку, мужчина осмотрел ранение, осторожно ощупывая распухшую ногу девушки сквозь затвердевшую от засохшей крови ткань. Беата изо всех сил старалась изобразить стойкость, но не смогла сдержаться, когда пальцы Саблезуба нечаянно причинили боль, и тихо заскулила сквозь сжатые зубы.
- Матерь даэдротова, всё серьёзно! - недовольно причмокнул Гарт и усадил бретонку на ближайший пень. Оглядевшись по сторонам, он поднял с земли наполовину опустевшую бутыль вина и протянул её девушке, - Пей до дна. За Хасли и компанию, - мрачно добавил норд, отбирая из разорённой кучи вещей самое необходимое.
Пить ненавистное спиртное, да ещё из одной бутылки с мёртвым ныне бандитом не хотелось до одури. Но тон Саблезуба не терпел возражений, да и рациональную мысль в таком приказе трудно было отрицать, и девушка, зажмурившись, принялась глотать терпкое вино, предварительно вытерев горлышко сосуда рукавом. Жидкость была кисловатой и противной, от неё перехватывало горло и крутило живот. Мысли о трупах, один из которых пил из этой же бутылки, а теперь лежал от неё в двух шагах обезглавленный, не успев остыть, заставляли желудок сжиматься и дёргаться в рвотных спазмах, но воли бретонки хватило на то, чтобы удержать вино внутри. Голова закружилась, и боль отступила на второй план. Гарт, собравший вещи, молча отобрал у бретонки бутыль, и допив содержимое, аккуратно поставил на землю. Девушка хотела было встать и идти, но Саблезуб решил иначе, закинув её на своё широкое плечо, как мешок с мукой, и направился в самую чащу.
Мрачное молчание сопровождало их уход со злосчастной поляны. Наёмник предавался своим думам, твёрдо шагая среди древесных стволов, Беату мутило от висения вниз головой и давящего в живот плеча, поэтому она только ловила ртом воздух и скрипела зубами, а трупы и вовсе не умеют издавать звуков, пока не придёт некромант...

Бретонка попыталась устроится поудобнее, стараясь не сильно ерзать, чтобы не беспокоить норда. Но из этого у нее вышло мало путного: плечо оставалось все таким же неудобным, как ни повернись, и продолжало впиваться в живот, провоцируя желудок в который раз расстаться с содержимым. Она, правда, подперла щеку рукой, опираясь локтем в спину Гарта, стараясь держать голову как можно выше, чтобы кровь схлынула с лица, в висках перестало натужно стучать, а голова не шла больше кругом. Отчасти у Беаты это получилось - теперь она могла размышлять о чем-то легком, необременительном, не строя, конечно, длинные логические цепочки, ну да она и раньше ими не баловалась, предпочитая принимать решения, опираясь на интуицию. Интересно, на долго ли хватит Саблезуба? Будут ли они делать очередной привал, чтобы хоть немного поспать? И где сейчас Хасли со своими бойцами, нашла ли их лагерь, пустила ли погоню, отомстить за членов шайки? Хотя, если и пустила, то скорее, чтобы проучить, нежели отомстить - вряд ли эта жестокая босмерка когда-либо жалела о потере своих людей.
Похоже, нехитрые мысли, мерное покачивание в такт шагам мужчины и общее физическое и психологическое истощение сыграли свою роль, и Беата Д'Эрт прикрыла глаза и погрузилась в тонкую дремоту. Перед глазами плыли образы родного Сиродила: залитые закатным солнцем просторы Золотого Берега, столь любимые ею айлейдские развалины, ярко белеющие в зеленой листве, величественная Башня Белого Золота, сам Имперский Город, в частности Талос Плаза, где они жили с отцом, и окружающее остров огромное озеро Румар... Бретонка безмятежно улыбалась во сне, укутанная дымкой приятных воспоминаний.

Выносливостью Гарта можно было только восхищаться. Он в очередной раз проявил своё благородство, решив нести бретонку на себе, даже после насыщенного дня и ночных происшествий. Конечно, Беата в силу своих расы, возраста и конституции тела, на фоне атлетичного норда выглядела миниатюрно, но нести на себе такой груз по лесу, да ещё сразу после ожесточённой битвы, когда из раны на руке течёт кровь и мерно капает на землю, оставляя редкий багровый пунктир... Беату словно громом поразило, когда она обратила внимание на то, какой они с Гартом оставляют след для преследователей. Но сообщить о своём наблюдении она не успела. Наёмник будто прочитал её мысли, одновременно с девушкой придя к такому же соображению.
- Скамповы потроха! - ругнулся мужчина, сгружая свою живую ношу на ближайшее поваленное дерево, - Молодцы мы, ничего не скажешь! Чтоб мне в Обливион провалиться, дурню пустоголовому, - Саблезуб оторвал от рукава полосу материи, освобождая порез, и тут же принялся перетягивать ею руку, чтобы остановить кровотечение. При этом поток брани продолжал полушепотом слетать с его губ, - Не Хасли, так волки нас выследят, будь я проклят!
Закончив перевязку, мужчина, не говоря больше ни слова, вновь закинул Беату на плечо, и девушку повело от боли и выпитого. Когда норд, ускоряясь, перешёл едва ли не на бег, и деревья замелькали перед глазами, стало только хуже. Настроение Гарта сделалось из хмурого просто преотвратным, и следующие несколько минут быстрой ходьбы через лес он тихо рычал в отчаянном раздражении. Видимо, тяготы их с бретонкой приключения всё-таки подкосили наёмника.
Впереди сладкой музыкой зажурчал ручей, прокладывающий себе извилистый путь сквозь лесные дебри, и Гарт решительно пошёл против течения, ступая по центру протоки, чтобы замести следы. Утро встретило их пасмурной и прохладной погодой. "Только бы дождь начался" - прорычал сквозь зубы Саблезуб, и небо услышало его, едва ли не тут же послав им на головы лёгкую, промозглую морось, обещающую смыть их следы. Беата облегчённо вздохнула и, накинув на голову капюшон, отдалась дрёме. Дождик наполнил лес ровным убаюкивающим шумом, сливаясь со звуками ручья, и заглушая тяжёлое хрипловатое дыхание Гарта. Реальность истончалась, отдаляясь от девушки, пока не померкла окончательно, уступив бесцветному полусну...

Беата очнулась от болезненного падения на камни, и её раненая нога готова была конкурировать с похмельной головой и отбитым при падении плечом по степени причиняемых страданий. Ухватившись за ломящий затылок, чародейка огляделась вокруг. Каменный грот с узкой трещиной входа, шум дождя снаружи, кромешная тьма кривого скалистого коридора впереди, и Гарт... бездыханно лежащий ничком на голом камне. Девушку охватил такой ужас, что она мигом забыла про все собственные страдания, кинувшись к норду, как хищник за дичью, и хватая его за мокрое плечо. Мужчина пробубнил что-то и вдруг захрапел так, что заложило уши.
От сердца отлегло. Саблезуб нашёл им убежище, пока она спала, и просто отрубился от запредельных усилий. Как зачарованный предмет, когда в нём иссякает заряд. Из сапог наёмника вытекала вода ручья, по которому он прошёл несколько километров, а дождевая - собиралась лужей вокруг всего остального тела. Одежда казалась пропитана грязью насквозь, и больше напоминала лохмотья нищего. А из волос до сих пор торчало несколько мелких веточек и золотых листиков.

Беата кое-как села, привалившись на здоровую ногу, и обвела пещеру мутным взглядом. Необходимо было как-то облагородить, что ли, их отдых. Она устало уронила тяжелую голову на руки, размышляя, что она может сейчас сделать. В первую очередь стоило бы развести огонь и просушиться - не хватало им, кроме ранений, обзавестись еще и простудой. Вот только с топливом выходила небольшая неувязочка. Вздохнув и собравшись с силами, девушка принялась шарить по гроту, сгребая в кучу заметенные сюда ветром листья, куски пересохшего мха и редкие ветки. На границе кромешной тьмы она приметила неизвестно как оказавшуюся тут большую корягу, подгнившую с одной стороны. Бретонка переборола страх и поползла во мрак. Как оказалось, коряга того стоила - ее размеры обещали не один час тепла. Натужно пыхтя, Беата дотащила-таки свою ношу до заготовки костра, оставленной неподалеку от Гарта - проще было развести огонь рядом с мужчиной, чем потом безуспешно пытаться переместить того к теплу. Порывшись в вещах Саблезуба, девушка выудила огниво и принялась разводить огонь, даже высунув от усердия язык. Но сколь бы старательны ни были ее попытки, на протяжении уже четверти часа ничего не выходило. Тогда бретонка вспомнила, что она все-таки колдунья, причем с наполовину восстановленным запасом маны, и сщелкнула с пальцев горстку белесых искорок. Сухие листья быстро занялись, порождая и распространяя язычки пламени. Пока, правда, основная масса не загорелась, и от костра было больше дыма и копоти, нежели долгожданного тепла - всему виной сырые ветки, мох, местами подгнивший, и прелая листва. Но вскоре огонь взялся за сухое и весело затрещал, освещая каменистые своды временного пристанища побитых путников. Беата вернулась к напарнику, аккуратно подложила ему под голову котомку, сняла сапоги и устроила их у огня - пусть хотя бы они просохнут, раз нет возможности высушить остальную одежду. Затем она осторожно, стараясь не разбудить Гарта и не навести на себя подозрений, сняла промокшие ножны и тщательно протерла меч сухой полой рубашки, дабы тот не заржавел. Удовлетворенно окинув взглядом удобно устроенного наемника, она подползла к выходу, протянула руки наружу, собирая дождь в ладони, и, фыркая, смыла грязь с лица. Вернулась она все также, ползком - искалеченная нога не позволяла подняться. Выглядела Беата все так же плохо: смытая грязь и сажа обнажили красную припухлость ожога на лбу и царапины на щеке, от долгого ползанья по каменному полу одна штанина протерлась, и на коленке красовалась свежая ссадина, рана от стрелы покрылась коркой, да и опухоль немного спала, но все равно, смотреть на бедро было неприятно. К тому же мокрая и грязная одежда не приносила удобства, к счастью, у нее осталась мантия, в которую девушка незамедлительно переоделась. Она вздрогнула, когда Гарт пробормотал нечто нечленораздельное и перевернулся на другой бок, но, убедившись в отсутствии угрозы, расслабилась и устроилась рядом с костром, облокотившись на стену пещеры. Она устало провела рукой по волосам, убирая со лба непослушные пряди, и закрыла глаза, падая в объятья спасительного сна. Уже через пару минут она тихо посапывала, веки ее легонько подрагивали в такт проносящимся перед глазами снам, а с уголка рта тянулась тонкая ниточка слюны.

Саблезуб застонал во сне и резко проснулся. С минуту возвращаясь в реальность, мужчина недоумённо смотрел на костёр и свернувшуюся под сырым плащом бретонку. Вспомнив, где находится, Гарт испугался было, что дым, плавно тянущийся к выходу, выведет на них преследователей, но тут же успокоился, различив снаружи хлещущий ливень, который принял поначалу за шум в собственных ушах. Мужчина чувствовал себя ужасно. Его раны и ссадины воспалились, а двухчасовая прогулка по колено в ледяной проточной воде явно не пошла ему на пользу. Не говоря уже о сне на каменном полу. Тяжко было без привычного зелёного плаща, в котором спать было удобно даже на голом камне. Пока кошмары терзали спящее сознание, телом завладела лихорадка, ломя суставы и застилая глаза стеклянным блеском.
Гарт заставил себя встать и промыть свои раны в ручье под стеной прохладного ливня, хотя голова кружилась, а босые ноги не слушались и заплетались, изменив хозяину. Вернувшись в пещеру, мужчина вымученно и тихо засмеялся, заметив у себя на груди чернильное пятно. Расписка Беаты превратилась в мокрое грязное бумажное месиво, испортив при этом рубашку. Мужчина стащил её, превратившуюся в рваную запятнанную тряпку, через голову, и вытерев волосатый, покрытый рубцами торс, скомкал и отбросил в сторону. Стирать её не было ни желания ни сил, благо, в Рифтене он послушался голоса опыта и взял с собой запасную. Та вымокла насквозь в его котомке, поэтому мужчина лишь пристроил её к костру сушиться, а сам лёг возле спящей бретонки, и предался раздумьям, не замечая, как вновь проваливается в лихорадочный кошмар.
Молодец, Искорка, - думал он, морщась от болезненной пульсации в висках и сглатывая, чтобы хоть как-то унять саднящее горло, - стойкая девочка. Мне будет очень грустно, если она умрёт... Надо набраться сил и позволить ей пожить ещё хоть немного...
Тем временем Беате, как ни странно, снился интересный и приятный сон. Она давала лекцию о Ратвиле в многолюдной аудитории, хвастаясь добытыми артефактами и кидая торжествующие взгляды на сидящего в первом ряду пристыженного Нароса. Эльф завистливо скрипел зубами, а рядом с ним сидели и с гордостью слушали свою прославившуюся дочь родители. Гарт стоял рядом с красноречиво ораторствующей бретонкой, только почему-то всё время кричал ей на ухо "Лара" и пихал в бок, мешая сосредоточиться на докладе.
От очередного, особенно болезненного тычка девушка проснулась, недовольно стряхивая с себя остатки видения.
- Лара... Лара, нет, умоляю! - наёмник метался в бреду возле неё, покрытый блестящей испариной. Его мутные покрасневшие глаза были открыты, но ничего не видели, и девушке казалось, что исходящий от полуобнажённого тела мужчины жар даже сильнее, чем тот, что дарил им остывающий костёр.

Беата испуганно округлила глаза, глядя на пораженного лихорадкой мужчину. Она кинулась к нему и начала трясти, не отдавая отчета своим действиям.
- Гарт! Гарт! Что с тобой?! Ну очнись же! - Кричала она, неосознанно обращаясь к норду на "ты".
Саблезуб слабо отмахивался, но вдруг вцепился мертвой хваткой в запястье девушки. Его глаза продолжали неподвижно смотреть в одному ему известную мутную даль.
- Ох, Гарт, отпусти... Отпусти... Ну пожалуйста!
Хныча, бретонка пыталась свободной рукой разогнуть словно окаменевшие пальцы наемника. Те же с каждой секундой сильней впивались в ее нежную кожу, оставляя кровавые полумесяцы от ногтей. Но через некоторое время хватка ослабела, и Беате удалось освободиться. Бретонка, судорожно сглотнув, отпрянула и, неудачно опершись на больную ногу, упала на холодный пол. Губы ее дрожали, а глаза наполнились слезами, она дула на руку, но зла на Гарта не держала. Отчасти в случившемся была ее вина - только богам известно, что он видит в своем больном бреду, следовало быть аккуратнее. Но сейчас надо ему помочь. И как назло, у молодой колдуньи не было ни одного зелья лечения, да и приготовить его она не могла - не было ни знаний, ни ингредиентов. Школе восстановления она тоже не уделяла должного внимания, отчасти потому что никогда раньше не предполагала, что окажется предоставлена сама себе, по крайней мере в столь юном возрасте, а в экспедициях у них всегда был штатный целитель. Так что про эту школу магии бретонка знала одно - она всегда пригодиться, поэтому следует постичь хотя бы простейшие заклинания. Жаль только, что в свое время она не применила сие знание на практике...
Удрученно вздохнув, дивясь собственной непредусмотрительности, Беата Д'Эрт взяла-таки волю в кулак и решила действовать, пользуясь тем, что есть. Она осторожно накрыла Саблезуба его высохшей и теплой рубашкой, а свой влажный плащ разложила у костра, который предварительно разожгла посильнее. Потом она взялась за свою рубашку, грязным комком валявшуюся неподалеку, на глазок прикинула подходящую для нее длину и оторвала почти половину, к счастью, нижняя часть рубахи была относительно чистой. Теперь же девушке предстояло самое сложное - добраться до ручья. Она осторожно встала, стараясь лишний раз не опираться на больную ногу, благо та ныла значительно меньше, и по стеночке направилась к выходу.
Ливень немного ослабел и больше не стоял сплошной стеной. Беата медленно пробиралась к ручью, припадая на раненую ногу и периодически обнимая деревья, переводя дух. Хлесткие струи дождя били ее по лицу, а ветки цеплялись за одежду и царапали даже сквозь мантию, но девушка продолжала идти, сцепив зубы. Путь до ручья и обратно показался ей едва ли не длиннее дневного перехода между Айварстедом и Лесной. Когда она ввалилась в пещеру, мужчина лежал уже с закрытыми глазами и беззвучно шевелил губами, продолжая бредить, а оставленный плащ успел подсохнуть и нагреться. Беата укрыла им норда, заботливо подоткнув по краям, вытерла пот с его лица и шеи и пристроила компресс, смоченный ледяной водой ручья, у на лбу лихорадящего спутника.
Убедившись, что Гарту стало получше, и он провалился в глубокий, но спокойный сон, бретонка принялась за готовку. За сим нехитрым занятием она и думать забыла про больную ногу. Девушка периодически отвлекалась, чтобы поправить тряпку на лбу Саблезуба, и даже еще раз "сбегала" к ручью. Когда ужин был готов, она легонько потрясла мужчину за плечо:
- Эй, Гарт... Гарт!.. Просыпаетесь, я приготовила еду и подогрела вино - говорят, в таком виде оно помогает от простуды...

На этот раз Гарт просыпался медленно, неохотно, и девушке пришлось довольно долго трясти его, прежде чем он, наконец, открыл глаза. Вид испуганной девушки, стоящей перед ним на коленях с дымящейся жестяной кружкой в руках заставил его почувствовать смущение. Приподнявшись на локте, он обнаружил компресс у себя на лбу, тут же свалившийся на колени, и плащ, уютно укрывающий ноги.
- Первый раз наниматель приносит мне завтрак в постель, - неловко пошутил мужчина, с благодарным кивком принимая кружку, - Или это ужин?
По времени было, скорее, ближе к обеду, но Беата сама не знала который час. Каменные своды их грота с толстыми сырыми сталактитами не давали сведений о времени, а когда девушка выбиралась наружу, то не могла могла определить его и по солнцу - сплошной покров туч прятал светило, лишь намекая по общей серой освещённости, что сейчас не ночь.
Пить Гарту не хотелось, как, собственно, и есть. Но он был уже достаточно большим мальчиком, чтобы понимать необходимость этой процедуры. Наёмник осушил кружку несколькими обжигающими глотками, с трудом заставляя воспалённое горло глотать. Пот сразу же проступил у него на лбу крупными каплями, и мужчина утёрся тыльной стороной ладони.
- Спасибо за всё это, девочка. Мне уже лучше. А у тебя что с лицом? Ты как будто опять на бандитов наткнулась.
Норд откинул плащ Беаты, и принялся натягивать рубашку. Та усохла у костра и широкие плечи мужчины едва в неё пролезали. Он чувствовал себя странно от того, какой заботой окружила его раненая девушка, и хотел скорее встать на ноги, чтобы сделать что-нибудь полезное. Хотя бы натаскать веток для постелей... От сна на камнях болело всё тело, а бретонка ещё и укрыла его своим плащом... позор Гарту Саблезубу, думал мужчина, присаживаясь к костру и одевая высохшие сапоги.

Бретонка, расстилавшая тем временем свою оборванную рубашку и штаны для просушки (лучше уж поздно, чем никогда, не правда ли?), скептически ухмыльнулась при слове “наниматель” – она-то считала их скорее напарниками в этом пути, пусть и с неравным распределением конечного выигрыша, но все же напарниками, да и не тянула она на “нанимателя”. Увидев, насколько непотребный вид приняла одежда, добытая для нее Гартом в Рифтене, девушка смутилась и вновь собрала ее в кучу, собираясь простирать в ручье после обеда.
- А, что? Лицо? – До нее как будто только что дошел смысл его вопроса, она бросила на норда растерянный взгляд и тут же отвернулась, возвращаясь к вещам.  – Да все в порядке. Не берите в голову. – Бретонка вяло отмахнулась и принялась за еду.
Некоторое время тишину грота нарушало лишь тихое потрескивание сгорающих веток, гулкое капанье воды да стук ложек. В конце концов молодая колдунья, которой итак пришлось много времени провести в гнетущей тишине, не выдержала и нарушила молчание:
- Кстати, если нужно что-нибудь еще сделать, вы скажите, мне уже лучше. – Она лучезарно улыбнулась, показывая свою готовность свернуть горы ради общего блага, и начала вставать, но, задев рану, скривилась и вернулась на место.

Гарт скептически хмыкнул, чувствуя, как его голова разламывается на части. Два сапога - пара, подумал он, глядя, как сморщилась бретонка.
- Оно и видно. Ты достаточно потрудилась, Искорка. Так что лежи и отдыхай. Я принесу дров, и займусь твоей раной. Только поставь ещё вина на огонь, оно может пригодиться.
Как тяжело было заставить себя сохранять невозмутимый вид, когда стены пещеры плыли перед глазами, а ноги подкашивались, будто ватные. Но нужно было держать марку. Всё-таки он мужчина, и не должен позволять какой-то простуде превратить себя в раскисшую развалину. Гарт, грешным делом, радовался, что Беата серьёзно ранена.. Это означало, что придётся задержаться в этом убежище на пару дней, и пока бретонка лечит ногу, он успеет оправиться от жара. Мужчина не хотел казаться слабым в глазах своей юной попутчицы, грохнувшись в обморок через километр пути. Просто взять себя в руки и действовать, думал он, выходя к ручью.
Дождь почти закончился, но мерзкая морось ещё летела в лицо, бросаемая порывами холодного ветра. Тучи, сослужившие такую прекрасную службу ночью, не спешили покидать небо, будто обрадованные благодарностью наёмника. Последний с трудом перебрался через ручей, не намочив ног, и принялся искать подходящую для костра древесину. Сырость его не смущала - в разошедшемся пламени даже мокрые дрова высыхают почти моментально.
Беата, вопреки указанию Саблезуба, всё же не смогла усидеть на месте - до того ей хотелось быть полезной. Собрав грязную посуду, она потащилась к ручью. Приятный сюрприз ждал бретонку у входа. Дождь смыл дёрн чуть выше по каменистому холму, и дремавший там родник открылся, разбиваясь о каменистый уступ. Теперь дверью их убежища служил тонкий водопад, надёжно укрывающий местоположение пещеры от посторонних глаз. Через пару дней, когда пригревающее солнышко высушит последствия ливня, родник снова спрячется куда-то вглубь породы, но пока... лучшего укрытия, чтобы набраться сил и зализать раны, не боясь, что кто-то выследит их по вырывающемуся на поверхность дыму, трудно себе представить. Да и посуду мыть под тонкими вертикальными струями было намного удобней, чем согнувшись над ручьём.
Справившись со скудным набором их походной посуды, бретонка выглянула наружу. Гарт Саблезуб стоял по ту сторону ручья, оперевшись о дерево одной рукой. Дрова, что он нёс, рассыпались возле него, и выглядел мужчина каким-то сломленным, низко опустив голову под порывами ветра. Беата не могла понять, стало ему плохо, или же ночные кошмары, в которых он отчаянно стонал чьё-то имя, делают его таким хмурым и несчастным. Девушка отметила себе, что имя было женское, не иначе как у её мужественного напарника разбито сердце. Эта мысль, хоть и мало общего имеющая с правдой, казалась юной бретонке единственным возможным выводом. Заметив, что норд уже собирает свои дрова, девушка поспешила к костру, чтобы не получить нагоняй, за то, что работает, вместо того, чтобы отдыхать.
Гарт явился через пятнадцать минут, показавшихся Беате вечностью, с кучей превосходных, хоть и мокрых деревяшек. Его мрачный вид, принимаемый девушкой за душевные терзания, был, однако, следствием терзаний физических. Крупная дрожь сотрясала его тело, а глаза застилала алая пелена. Он едва смог перенести топливо через ручей, настолько слабыми оказались его руки, а до этого и вовсе пришлось остановиться и перевести дух, ухватившись за дерево. В довесок, он не сразу нашёл вход в пещеру за внезапно образовавшимся водопадиком. Свои кошмары Гарт не помнил, и понятия не имел, что кричал о чём-то во сне. Вместо этого он беспокоился о Беате, имевшей подозрительно испуганный вид всё время с момента его пробуждения. Так же от него не укрылся её нездоровый энтузиазм и пренебрежение к собственным увечьям.
Едва ли не рухнув возле костра, Гарт достал из-за пазухи цветок голубого горноцвета, сорванный у входа в пещеру. Вымученно улыбнувшись, он протянул его девушке.
- Это тебе, - и заметив, как щёки бретонки вспыхнули удивлённым румянцем, поспешил объяснить, - брось в вино, когда закипит. Говорят, он обладает целебными свойствами.

- Конечно, как скажете, - ответила зардевшаяся было девушка, смущенно опуская глаза. Бесспорно, ей было бы приятно, окажись этот цветок именно тем, о чем она подумала сперва, но Беата была слишком легкомысленна, чтобы размышлять по этому поводу. Она повертела в руках веточку, рассматривая нежно-голубое соцветие. Странно, пока она путешествовала по дорогам Скайрима, сначала с экспедицией, а затем и с Саблезубом, кусты этого растения или же его лиловой разновидности постоянно мелькали по обочинам дороги, оставаясь неизменными попутчиками. Вот только она никогда раньше не обращала внимания, насколько эти цветы красивы в своей простоте. В некотором роде, нечто подобное она чувствовала к магии. Заклинания находились поблизости, буквально на расстоянии вытянутой руки, надо было лишь разобраться в них, а когда уже поймешь их природу, не сможешь оторвать глаз от завораживающе прекрасной сущности, до гениальности простой в исполнении. Только вот Беата Д'Эрт была слишком неусидчива и пока не собирала охапками знания по обочине дороги магического ремесла, ограничившись к своим двадцати с хвостиком годам лишь хиленьким букетиком. Но то, что она девушка одаренная, даже для бретонки, признавали все. Молодая колдунья знала это, но, к счастью, не возгордилась, напротив, в ней часто играло детское желание нравится и угождать всем подряд, что она и демонстрировала столь явно в их с Саблезубом путешествии.
Погруженная в свои мысли девушка не сразу заметила, что вино закипело, обратив внимание лишь когда котелок начал подпрыгивать от распирающих его пузырьков, коротко позвякавая ручкой.
- Говорят, он обладает целебными свойствами... - Задумчиво повторила за нордом девушка, бросая цветок в темно бордовую жидкость, та быстро поглотила его, окрасив лепестки в фиолетовый цвет. Бретонка же продолжила, помешивая варево. - Лично я мало что могу сказать о его свойствах, ибо никогда ранее не уделяла алхимии должного внимания... Впрочем, я и остальные-то направления не слишком баловала своим интересом, потому как считала, что все еще успеется, не скоро могут понадобиться Изменение с Иллюзией, или Восстановление, или же вовсе - Зачарование. Зря, ой как зря я придерживалась этого мнения... Видимо, судьба-злодейка таким образом сводит счеты, показывая насколько сильно я ошибалась...
Беата улыбалась, смущенно пожимая плечами, и продолжала говорить. Гарт устало слушал мелодичное щебетание бретонки, подперев щеку рукой и прикрыв глаза, он как мог старался изобразить заинтересованность, но голова раскалывалась, не давая мыслям сплестись во что-нибудь вразумительное, и он даже не всегда улавливал слова девушки. Впрочем, ту это мало волновало - Беата любила болтать и получала удовольствие от процесса, внезависимости от того, вникает кто-либо в смысл сказанного или нет. Она просто наслаждалась, слушая плавное течение своей речи, ей нравилось ловить верткий хвостик нити рассуждений и разматывать клубок, воплощая мысли в словах.
- Другое дело - Колдовство, а именно, призыв. Ты как будто ныряешь со скалы в озеро: внутренне собираешься и, оттолкнувшись от камня, стрелой летишь вниз, ветер свистит в ушах, а дух захватывает, и вот ты стремительно врываешься в воду, сотней мелких брызг разорвав ее поверхность; пузырьки веселым роем кружатся вокруг, уши закладывает, а ты выискиваешь сквозь помутневшую толщу воды то, зачем собственно и ныряла; а найдя, цепко хватаешься немеющими пальцами и, оттолкнувшись ногами от дна, устремляешься наверх, к солнцу. Потом, правда, приходится возвращать должок, но оно того стоит. - Девушка мечтательно улыбнулась. - А еще Разрушение, молнии... Собираешь энергию внутри себя, преобразуешь в заряд, сначала сотрясающий все тело, а потом срывающийся с рук и устремляющийся в цель. И на мгновения действия заклинания ты связана с жертвой сетью ветвистых молний, ты как будто делишь с ней ее незавидную участь...
Беата замолчала, а улыбка продолжала играть на ее губах. Наливать же девушка не спешила. Она пока просто сидела и терзалась сомнениями. Да, конечно, она знала, что любопытной Амосли даэдра голову снесли, но перебороть свою сущность не могла.
- Гарт... Я тут хотела спросить... - Откашлявшись, начала бретонка, делая длинные паузы между словами и растягивая гласные, и быстро выпалила следом. - А кто такая Лара?
Уши девушки смущенно покраснели, но она с нетерпением ждала ответа, предвкушая услышать интересную историю.

//совместно с Марой

Услышав последнюю фразу, Гарт напрягся. Меж бровей у него пролегла суровая морщинка, а глаза недоумённо впились в девушку.
- Откуда ты взяла это имя?
- Ну... вы... просто... - замямлила она, краснея уже до корней волос и испуганно глядя по сторонам, - Вы просто постоянно его произносили, пока бредили...
Наёмник с досадой потёр лицо. Он снова чувствовал себя неловко, будто девушка подсмотрела в его душу, обычно запертую на десять замков.
- Забудь. Это было давно, - грустно произнёс он, и, взглянув на вино, кипящее на костре, понял, что пришла пора заняться раной девушки, - Покажи лучше ногу...
Беата нехотя задрала мантию, обнажая бедро, недоверчиво перевела взгляд на горячее вино, пар от которого поднимался к потолку пьянящими клубами, потом опять посмотрела на норда. В ее глазах мелькнуло понимание, и бретонка настороженно вцепилась в края одежды, готовая опустить ее снова.
- Э, не... Я так не могу... - Она надула губы и укоризненно посмотрела на Гарта. - Мне больно будет, я боюсь... Меня необходимо отвлечь... Сама же я болтать во время этого действа не могу...
Мужчина сглотнул при виде оголившейся девичьей ляжки. "Это всё лихорадка" - подумал норд, и усилием воли заставил себя выбросить из головы посторонние мысли, сосредоточившись на ране. Под сухой коркой наметилась нехорошая покрасневшая припухлость.
- Лучше потерять ногу? - недовольно пробурчал он в ответ на возражения бретонки, - Не хочешь вином, могу прижечь раскалённым железом или сразу отрубить под корень, - Саблезуб понимал, что девушке неймётся услышать рассказ о его жизни, но сам он был был не готов к такой откровенности.
Беата обиженно отвернулась, поджав губы и сложив руки на груди.
- А вот я бы ответила на любой ваш вопрос. - Сказала она, буравя глазами стену грота. - Тем более, говорят, что рассказ помогает... легче становится вроде бы...
Конечно, молодая колдунья понимала, что не в праве что-либо требовать, но ей было интересно, что за человек Гарт Саблезуб, мистер Зеленый Плащ, которому она полностью доверилась. Тот вздохнул.
- Что может рассказать тебе наёмник? Очередную грустную историю, каких тысячи в наше неспокойное время. Ладно, я расскажу тебе... Но только после того, как закончим с твоей ногой. Согласна?
- Конечно! - Довольная девушка просияла и, поправив поднятую мантию, пододвинулась поближе, чтобы норду было удобнее. Тот принялся за дело. Руки немного тряслись, но опыта в подобных делах у мужчины было достаточно. Оттерев кровавую корку, наёмник открыл нагноение, и прижав ногу девушки коленом к каменному полу, потянулся за котелком.
- Держись, Искорка, - произнёс он сочувственно и плеснул в рану кипятком. Беата, зажмурившись и стискивая зубами рукав своей мантии, завизжала сквозь ткань, однако боль быстро утихла, сделавшись из чудовищной просто неприятной. Эхо её приглушённого вопля ещё гуляло среди сталактитов, когда Гарт перевязал рану, благо, тряпок у них было вдоволь.
- Щипет, - сквозь слёзы пожаловалась колдунья, намекая, что пришло время Гарта выполнять свою часть уговора. Тот аккуратно опустил край её мантии и погладил девушку по волосам.
- Ты молодец, маленькая. Теперь приляг и отдохни. А я расскажу тебе сказочку на ночь…
Какое-то время Гарт собирался с мыслями, и лицо его становилось мрачнее с каждой секундой. Когда он, наконец, начал свой рассказ, голос показался Беате грубым, а глаза – потемневшими.
- Когда-то я был юнцом, зелёным, как мой утерянный плащ. Обычный сопляк из Ривервуда, работающий на лесопилке и нахватавшийся у местного кузнеца каких-то приёмов и глупой бравады. Только и мечтал тогда – поехать в Вайтран и стать капитаном городской стражи на службе у ярла. Бредил этим, махал тупым мечом по три часа в день и мнил себя крутым воякой… Сам ещё птенец, а уже при жене – соседской девчонке на два года старше. Даже дочку заделать ей успел… Милая была болтушка пяти лет от роду. Ларочка… сейчас ей было бы не многим меньше, чем тебе. И сидеть бы мне на проклятой лесопилке и не дёргаться, да вот желторотым - мечта, как заноза в жопе. Всех угробил, идиот. Повозку нанял до города. Радостный такой, гордый, землю под ногами не чуял. А как бандиты напали, даже за меч схватиться не успел. Стрела в плечо, и меня будто парализовало. Упал бревном и смотрел, как извозчика, да жену с дочкой словно свиней режут. И лучница. Молоденькая эльфиечка, рыжая, остренькая вся. Глазюки круглые стали, словно сама удивилась, что попала так удачно… Да, Хасли, как потом оказалось… Она тогда ещё не была главой банды, а так… непонятно откуда взявшееся чудо с луком и стрелами. Когда повозку разграбили, она оглянулась, уходя… Заметила, что я трепыхаться начал, но добивать не стала. Уж не знаю, милосердие хотела проявить или наоборот – нет у ней сердца, что жить с этим меня оставила… Так и нашёл меня Кислый Эд на дороге, со стрелой в плече, ревущего над трупами и завёрнутого в облезлую шкуру саблезуба, такую старую, что даже бандиты не позарились. Пошли, говорит, Саблезуб, пока родичи кошачьи на запах падали не пришли… Так я и стал наёмником. И кличка приелась. Эд, правда, потом начал звать меня Чистюля, но только он один – остальные видимо, честность и отсутствие жестокости за недостаток не считали… Да, он был беспринципной грубой сволочью, и для него не существовало ничего святого, но мне он был тогда как брат. Сражаться научил, вбил в мою голову немного ума-разума, к наёмному ремеслу пристроил… И всё понять не мог, чего же я не рвусь тем бандитам отомстить… А я и сам не знаю почему. Какое-то время слушал, что в трактирах судачат. Будто рыжая босмерка прежнего главу в постели прирезала, и кишки его на дереве развесила, а сама вместе с бандой в Рифт подалась. Откуда только эти «новости» берутся? А коли и в самом деле так было, спасибо ей на том… - мужчина сделал паузу, чтобы отдышаться, - Как-то так и понял, что эти головорезы для меня ничуть от любых других разбойников не отличаются. Остыло всё как-то, забылось… А тут вдруг свиделись… И Эд, и Хасли… а больше ни одной знакомой рожи, да только, видимо, воспоминания нахлынули… - Гарт бросил на Беату тяжёлый, полный горечи взгляд, и закончил свой рассказ, - Тебе следует достойно прожить свою жизнь. Призрак Кислого Эда будет преследовать меня до гроба… Он был плохим человеком, но всё же способным на добрые поступки. Я всем ему обязан, а в благодарность… срубил ему голову, как какой-то шпане…

Беата кляла себя за неуемное любопытство. "Проклятая девчонка, не могла удержать язык за зубами, всюду тебе надо сунуть свой нос!" - угрюмо думала она. Девушка замерла, боясь пошевелиться, казалось, любое неосторожное движение, любой резкий звук или нечаянное слово могут вдребезги разбить то хрупкое равновесие тишины, которое повисло в сыром гроте. Воздух будто звенел натянутыми струнами напряжения мужчины, который заново прожил тяжелые моменты. Бретонка опасалась обидеть его проявлением своих чувств, ведь он мог принять их за жалость, а таких людей жалость, как правило, унижает. Она придвинулась ближе, украдкой смахнув скатившуюся из уголка глаза слезинку, и так мягко, так по-детски непосредственно обняла Гарта, обвивая его шею своими тонкими руками.
- Обещаю, вы никогда не пожалеете, что вы разменяли его жизнь на мою, - сказала Беата чуть дрогнувшим голосом. - Никогда.
Последнее слово она проговорила решительно и твердо.

Задумчиво поглядев ей в лицо, наёмник нерешительно приобнял девушку одной рукой и сухо улыбнулся.
- Ну что ты, милая? С кем-то случаются вещи и похуже, иные даже живут с этим... счастливо... Знаешь, я даже не помню, как выглядела моя жена... Наверное, я ужасный человек. Чёрствый, как камень. Я угрожал тебе мечом и заламывал руки, а ты вот плачешь над моей никчёмной жизнью, как над своей собственной... и даже над смертью такой скотины, как Кислый Эд... добрая девочка.
Беата чувствовала невообразимый жар его кожи под своими пальцами. К вечеру он только усиливался, обещая ещё одну ночь лихорадочного бреда. Бесцветные глаза Гарта казались розовыми от сетки полопавшихся сосудов и блестели от высокой температуры. Тонкий шрам потерялся на фоне зарубцевавшихся царапин и удлинившейся с момента их с Беатой знакомства щетины. Сухие, потрескавшиеся губы коснулись ожога на лбу девушки в отеческом поцелуе, и мужчина, осторожно высвободившись из объятий колдуньи, принялся ворошить костёр, подкладывая дров.
- Я принесу веток, чтобы не спать на камнях. А ты допивай вино, а то простудишься... Если завтра будем много спать и есть, через день уже двинемся дальше... в этот твой Ратвил, - наёмник ухмыльнулся, пытаясь отвлечь себя и собеседницу от грустных дум.

Беата хотела было предложить свою кандидатуру на сбор веток, но потом поняла, что это все-таки не лучший вариант: норд, хоть и с высокой температурой и больной головой справится быстрее и лучше девчонки, у которой, считай, полторы ноги... Так что она просто проводила мужчину встревоженным взглядом.
Оставшись одна, бретонка задумалась над его словами. "Ратвил..." - произнесла она вслух, словно смакуя название древней крепости. А ведь девушка и не сразу-то поняла, о чем идет речь - со всеми их переживаниями, схватками и болезнями она и думать забыла про цель похода, собственно, про то, что держит их вместе. Эх, Ратвил, Ратвил... Что же ты таишь в себе? Что готовишь безрассудным приключенцам? Какие опасности поджидают в твоих темных лабиринтах? Увы, на эти вопросы не было не только прямых ответов, но даже гипотез. Беата, знакомая лишь с городами-дворцами айлейдов, не представляла, чем может напичкать свое логово некромант. Но, если честно, пока с ней был Гарт, она ничего не боялась. Недавняя победа в сражении, где они действовали сообща, укрепила в голове бретонки мысль, что, когда они едины, они непобедимы. Самонадеянно, конечно, и даже немного глупо, как шептал отголосок разума из своего темного угла. Что могут воин с не самым лучшим оружием и инфантильная колдунья-недоучка против орд нежити? Правильно, не так уж и много. Но все же уверенность в себе дорогого стоила, и, как адепт школы Колдовства, Беата это хорошо понимала. Хотя, что толку - размышлять о Ратвиле да оценивать свои силы в борьбе с ним, когда нет ни информации, ни возможности хоть как-то подготовиться.
Бретонка отодвинула подальше безрезультатные раздумья и занялась делами насущными. Вина осталось довольно-таки много, и ее передергивало от одной мысли, что придется его выпить, но что поделаешь, надо было, раз так сказал Саблезуб. Однако, девушка надеялась уговорить его на компромисс, она разлила вино по кружкам, оставив большую часть ему - наемнику тоже было необходимо подправить здоровье.
Покончив с целебным алкоголем, Беата поставила вариться куриный бульон - известное своим эффективным действием против простуды народное средство, которое, кстати, сама на дух не переносила. И вот, жирная густая жидкость уже не одну минуту вяло булькала на огне, а Гарта все не было. Бретонка не на шутку разволновалась, ругала себя, что не заставила норда взять ее плащ (ну и что, что маловат? все ведь теплее, чем в одной рубашке). В конце концов она не выдержала, неуклюже поднялась и, хромая, направилась к выходу.

Застывшее вино на ляжке сделалось липким, создавая пренеприятные ощущения при ходьбе, но боль, простреливающая в бедро с каждым  шагом, стала тупой и не причиняла более таких мучений как раньше. Горноцвет подействовал, как и прижигание вином, а беспокойство за долго отсутствующего Гарта сделало передвижение девушки довольно быстрым.
С наёмником она столкнулась у входа, вздрогнув от неожиданности, когда охапка толстых веток выпрыгнула ей навстречу из тонкой завесы водопада. Наёмник, пропихивающий свою ношу сквозь узкий лаз, появился следом. Мокрый, с ободранными пальцами, но, кажется, довольный.
- Эй, ты что тут делаешь, Искорка? Я велел тебе отдыхать и пить вино, - пожурил он девушку, однако позволил помочь нести ветки, поддерживая метущие золотыми листьями концы, - Выспимся сегодня по-королевски, - пообещал Гарт, раскладывая свою охапку у костра, - у меня уже вся спина в синяках.
Беата, тем временем занималась ужином. Их запасы еды были на исходе, но на следующий день ещё должно было хватить. А потом Гарт придумает что-нибудь, ему наверняка не раз и не два приходилось выживать в лесу без пищи.
За едой Саблезуб казался даже весёлым. Он шутил, вытянув к пламени промокшую в ручье ногу, и бретонка не могла понять - действительно ли у её спутника такое хорошее настроение, или же он просто делает вид, чтобы сгладить впечатление после своей откровенности.

//начиная с этого поста, жанр привата мутирует в стопроцентный любовный роман с элементами эротики. Несовершеннолетним и не любящим розовые сопли настоятельно рекомендую переместиться прямиком в общак. ДМ.

Беата очень надеялась на первый вариант. Она внимательно слушала байки, подперев голову рукой, и заливисто  смеялась его историям, украдкой разглядывая мужчину. Он представал для нее в новом свете, как будто она смогла заглянуть внутрь коробки. Спало напряжение, сковывавшее их первое время, исчезли недомолвки, девушка понимала, что успела привязаться к Гарту, причем, похоже, даже сильнее, чем следовало бы, учитывая текущее положение дел.
- А? Что? Вино... - Бретонка не сразу отреагировала на очередное требование наемника выпить. - Опять оно, никуда не деться как будто, оно прям везде! Ладно, так надо, знаю. Но вы должны разделить его со мной, - она дала в руки наемнику заготовленную для него кружку, схватила свою и высоко ее подняла. - За нас!
Едва не разлив напиток, она стукнула жестяным боком посудины, чокаясь с нордом, и залпом выпила, смачно утеревшись рукавом. Жидкость была еще теплой, вкус, к сожалению, немногим изменился, и девушка с трудом удержала все внутри. Почти сразу голова заполнилась уже знакомым туманом, ощущения немного притупились, проснулось чувство вседозволенности. Мысли Беаты закружились в безумном танце, и она, краснея до корней волос, подумала, что стала относиться к Саблезубу уже не как к старшему брату… Глаза подернулись мечтательной пеленой, но девушка одернула себя, заставив переключиться. Как назло, занятия не предвиделось, поэтому она решила пока проявить заботу о спутнике. Так, чисто по-дружески. Да. Она придвинулась ближе и потрогала тыльной стороной ладони его лоб, но тут же отдернула руку.
- Да вы горите! – Озабоченно воскликнула она. – Так, я сейчас подогрею еще вина, а еще у меня бульон есть… И не спорьте. Не дай бог хуже станет, а куда я теперь без тебя?..
Беата, казалось, покраснела еще сильнее и опустила глаза, не заметив как случайно «тыкнула»

От Гарта не укрылась внезапная развязность его подопечной, но наёмник просто списал её на выпитое вино. Он и сам к концу котелка начал чувствовать, что в голове стало больше лихорадочного тумана, путающего мысли и застилающего глаза.
- Ну, жила же ты как-то раньше и без старого Саблезуба... Наймёшь другого. В любой таверне - пучок за пятачок, - пошутил мужчина и придвинул к себе изрядно отощавший мешок, - А выпить ещё я и сам не прочь. Только вино закончилось... Одна бутылка Черноверескового осталась... Говорят, что Черновересковый мёд лучший в Скайриме, а мне лично Хённинг больше по душе. Он резче, продирает до самых кишок. Настоящий мёд, а не эта сладкая водичка, - Гарт прилёг, оперевшись на один локоть, вытащил пробку зубами, сделал большой глоток и, закусив сморщившимся от неправильного хранения яблочком, протянул бутыль Беате, - Бульон оставь на утро. Еды и так осталось мало, того и гляди - кору с деревьев жрать начнём.
Выражения Гарта с каждой минутой становились всё ядрёней и колоритней. Снаружи стемнело, и ветер плавно разгонял облака. Последняя дождевая капля давно разбилась в водяную пыль о камень скалистого холма, и отмытый лес стряхивал с листьев влагу, уставший, но счастливый. Как и парочка потрёпанных приключенцев, которым впервые было весело вместе... допивать последний алкоголь и делиться весёлыми историями из жизни возле жаркого пламени костра... Их временное жилище выглядело уютным для непритязательных пьяных глаз. Пока ещё не потерявшая пружинистость постель из веток, костёр, немытая посуда с объедками на ней - для Гарта Саблезуба тут было всё, чего только можно желать. Даже приятная собеседница, милая и забавная. Ничуть не хуже ночёвок в трактире. Что такое - иметь собственный дом, норд забыл уже давно, вместе с лицом погибшей супруги. Жизнь наёмника - дорога, служение и кровь. Неудивительно, что большинство из них становятся со временем корыстными циничными извергами вроде Кислого Эда, тем опасными, что наниматель вынужден доверить им собственную спину. И не все настолько честны, как Гарт, чтобы этим не воспользоваться при подходящей возможности...

Бретонка задумчиво смотрела на довольно развалившегося на импровизированном лежаке мужчину, наматывая на палец пушистую прядку волос, и подметила для себя, что забористые словечки, слетавшие с его губ, ей нравятся. Присутствовал в них, да и в обстановке в целом, особый флер, казавшийся столь необычным и притягательным для городской девушки, доселе вертевшейся в другом обществе. И этот флер кружил голову не хуже вина. Беата уже чуть ли не пялилась на норда, словно физически ощущая его спокойную уверенность в себе, силу... От этих мыслей ее отвлек сам Гарт, протягивающий мед, отказываться было невежливо, и она взяла бутылку. Правда, пришлось тут же отставить ее в сторону, потому что пальцы, на которые девушка нервно наматывала волосы, застряли в них же. Распутавшись, она наконец-то распустила многострадальную косу, беспорядочно рассыпав по плечам и спине длинные мягкие локоны, благо они не были слишком грязными из-за прически. Поправив волосы, Беата отхлебнула Черновереского меда и выпучила глаза - до того сильным оказалось пойло. Мда уж... "сладкая водичка" оказалась еще и ядреной. Девушка поспешила вернуть бутылку норду, тот лишь ухмыльнулся в ответ на ее реакцию.
- Кстати совсем вы и не старый... - Сказала она, припомнив слова Гарта. - И не нужен мне никто другой... - То, что денег на кого-то еще у нее не было (как и на самого Гарта, если быть до конца честными, но это только пока), особой роли не играло.
Девушка уже пожалела, что распустила косу - теперь она не выпускала волосы из рук, то постоянно забирая их за уши, то плетя мелкие косички на концах, то просто теребя их. А еще ей казалось, что последняя ее фраза до сих пор звенит в воздухе, и это смущало. Так что бретонка постаралась заполнить тишину не бледными тенями слов, а живым голосом. Для начала она перебралась на настил поближе к Гарту, позволив даже себе, будучи пьяненькой, слегка на него облокотиться.
- Нога болит... - немного смущенно глядя на Саблезуба, пожаловалась колдунья. - Может, завтра опять дождь будет? Я слышала, что раны ноют на плохую погоду...