От напряжения в глазах учёного потемнело, а из свежей раны на руке тонким ручейком потекла кровь, но состояние молодого охотника было намного плачевней. Дин, должно быть, забыл о длинной заточенной сучковатой жерди, пригвоздившей к земле ногу норда. Рывками таща вверх безвольное тело, редгард не только содрал грубой верёвкой кожу с собственных ладоней и потянул спину, но и оставил в яме кусок воспалённой плоти из ляжки охотника. Тот всё ещё был без сознания, когда геолог вытащил его на поверхность. Густая тёмная кровь из ноги текла обильным потоком, и, как понял Дин, запах разложения исходил не только от туши саблезуба, но и от пострадавшей ноги мужчины. Жестокая закономерность объясняла, что пребывая в вонючей, сырой яме с грязной палкой в ноге и в компании гниющего мяса и собственных нечистот вряд ли можно отделаться простым шрамом. Там где недавно была осклизлая белёсая плоть вокруг деревянного кола, теперь зияла дыра с рваными смердящими и кровоточащими краями. Кости остались целы, но один только вид омерзительного увечья вызывал тошноту, не говоря уже о воцарившихся вокруг ароматах. Мухи, привлечённые смрадом, жужжали вокруг, норовя сесть на столь притягательный мокрый плацдарм. Было даже странно, что лишь пара волков пришла попировать падалью, а не стая из двух десятков. Однако, человек ещё был жив. Он едва дышал, но сердце билось в разодранной груди спокойно и размеренно.
Дымок изо всех сил пытался помочь Дину и своему хозяину. Он тащил охотника за рукав, когда его голова только показалась на поверхности, болтаясь из стороны в сторону, и пытался вылизать рану, когда норд оказался лежать на краю ямы. Но пёс был и сам безжалостно потрёпан, а запах смерти, исходивший от хозяина, пугал его. Дымок скулил, подвывал и ковылял, хромая, вокруг, пока вымотавшийся до предела Дин приводил в порядок плывущий горизонт.

Дин глубоко дышал, превозмогая тошноту. От ямы до ее края тянулась кровавая полосочка, оставленная изувеченной ногой норда, и ученый винил себя за чрезмерную невнимательность. Будь человек в сознании, лес огласился бы громким криком боли, но от этого Дину не стало легче. Чтобы исправить ситуацию, он принялся рвать рукав своей мантии, после чего куском ткани перво-наперво перебинтовал себе руку. Затем точно так же принялся перематывать ногу страдальца.

- Помоги нам Кинарет, хоть бы ты выжил, друг! Сейчас бы не помешала пара исцеляющих заклинаний, но ничего кроме светящегося шара и бесполезной стрелы я не могу тебе предоставить...

Воздав славу богине природы, ученый и правда стал надеяться на вмешательство высших сил; так напугала его ситуация, в которой ему пришлось выступать целителем-неумехой. Но так как его скромный набор вещей не содержал ничего, что могло бы продлить жизнь и снять боль (хотя для ученого познавательные тома взаправду могут сыграть роль продлевающего жизнь материала), ему ничего не оставалось, как собраться с силами, водрузить на себя раненого и с передышками тащить его в том направлении, которое до этого момента не было таким опасным и непредсказуемым. Веревку Дин отвязал и на всякий случай закинул в рюкзак к прочему бесполезному хламу.

В обратный путь ученый шел максимально осторожно, чтобы не увеличивать страдания раненого мужчины. Повязка на ноге вся пропиталась кровью, и, снова пожертвовав часть мантии, Дин сделал новую перевязку. Теперь его ничем нельзя было отличить от оборванца - бездомного бродяги, бредущего по лесу и тащащего полуживого человека не иначе как для того, чтобы употребить в пищу. Запах смерти сводил с ума, только свежий воздух и царящая вокруг зелень спасали ученого от головокружения. Неизвестно, сколько оставалось до одинокой хижины, но Дымок нетерпеливо рвался в чащу, призывая мужчин следовать за ним. Дин поднялся, перехватил поудобнее руку норда и продолжил свою отчаянную миссию спасения жизни человека, попавшего в ловушку. 

---
+ Окровавленная веревка

Дымок свалился на землю в половине километра от хижины охотника. То, что Дин всю обратную дорогу принимал за собачий лай, оказалось лишь звоном в ушах редгарда. Пёс лежал, едва дыша, и почти неслышно скулил. Он потерял слишком много крови, а его задняя лапа была если не сломана, то совершенно точно прокушена насквозь. Учёный и сам находился на грани своих возможностей. Ему следовало сделать волокушку из веток, ведь навредить охотнику ещё сильнее было уже невозможно, а выжимать последние соки из собственного худощавого тела, теперь казалось непростительным безрассудством. Неужели кровь воинственных предков в этот день настолько сильно взыграла в нём, что рациональное мышление отступило на второй план?
Не дойдя до двери хижины буквально двадцати шагов, Дин упал на ковёр из опавшей листвы и хвои, под тяжестью своей ноши. Далее, он как в тумане видел лицо хозяйки, будто издалека доносился её голос, но слов невозможно было разобрать. То теряя нить происходящего, то вновь обретая её, геолог обнаружил себя в хижине, на широкой лавке, с постеленной на ней медвежьей шкурой. Охотник лежал в шаге от редгарда на узкой кровати, а между ней и лавкой стоял большой деревянный ящик, заменяющий стол и заставленный дымящимися тарелками. Норд периодически таскал с него кусочки мяса слабой дрожащей рукой, а мать постоянно причитала над ним, следя, чтобы сын как следует жевал и съел как можно больше.
В углу, возле весело полыхающего камина, лежало неподвижное собачье тело. Трудно было сказать, спит собака, или мертва. Впрочем, если бы спросили учёного, он сделал бы ставку на последнее.

Домашний уют благотворно сказался на мужчинах, лежащих сейчас поодаль друг от друга. Охотник периодически таскал еду из дымящихся мисок, и, глядя на него, Дин радовался. Еще некоторое время назад он боялся, что так и не сможет выполнить свою миссию так, чтобы сердце хозяйки больше не печалилось о пропавшем сыне, но охотник был жив, а хозяйка, которой теперь есть о ком позаботиться, больше не выглядела встревоженной. Несколько раз она кидала взгляд в сторону камина, и ученый увидел неподвижное тело собаки, в котором узнал его хвостатого спутника. Он некоторое время оценивающе смотрел на животное, но решение пришло почти сразу. Глаза не могли обмануть.

- Хозяйка, - сказал редгард, приподнимаясь, и указал на охотника, - он в порядке? Ваш сын попал в яму с кольями, предназначавшуюся для хищников, и у него серьезная рана на ноге. Но я рад, что принес вам добрые вести. А что с Дымком? - он спрашивал, хотя и сам знал ответ.

- Да, Онварг мне всё рассказал, - грустно улыбнулась хозяйка. Охотник тоже хотел что-то вставить, но мать не позволила, - Ты ешь, а не разговаривай. После голодовки раны заживают быстро, если есть как следует, так что жуй... И вы, сударь, тоже не стесняйтесь, кушайте. Я обработала ваши раны настоем из пророщенной пшеницы и голубого горноцвета. К рассвету от них останутся одни воспоминания.
Шорох в углу привлёк внимание редгарда. Пёс шевельнул лапой, или показалось?
- Дамок приполз вслед за вами, - проследив взгляд Дина, объяснила женщина, - я через силу накормила его сырой печёнкой для крови, и он уснул. Я молюсь богам, чтобы он оправился. Они не допустят ещё одной потери для меня.
Хозяйка грустно посмотрела в окно на сгущающиеся сумерки и забеспокоилась.
- Дождь начинается. А у меня бельё сушится. Я скоро вернусь, - в дверях женщина остановилась и строго сказала сыну, - Ешь и не отвлекайся, Онварг.
- угум, - выдавил охотник с набитым ртом. Выглядел он ужасно, но всё же лучше, чем когда его впервые увидел Дин. Проглотив содержимое ротовой полости, мужчина убедился, что его мать покинула комнату и тихо обратился к своему спасителю, - Слышал, как говорит? "Потеря..." Как будто моя нога - живое существо. Спасибо тебе, брат. Ты спас мне жизнь.

- Не за что, - отмахнулся редгард и стащил с тарелки кусок аппетитного мяса, - наше путешествие было бы не таким плачевным, если бы десять лет назад на вопрос отца "почему бы тебе не пойти в школу целителей?" я ответил утвердительно. Но стал геологом, и чуть не привел в эту сторожку одно большое и одно маленькое бездыханное тело. Остается только воздавать хвалу Девятерым или принцам Даэдра, мне все равно. К слову, в этом доме кто-нибудь знает любые исцеляющие чары? Сегодняшний опыт подсказал мне, что без них не обойтись ни в одном приключении.

- Увы, - охотник потёр сквозь одеяло изувеченную ногу. Видимо, та сильно болела, - моя мать не знает никаких заклинаний, она всего лишь травница. Всё, что она смогла - это срезать гнилое мясо, облить кипящим мёдом и напоить меня до недержания какими-то зельями. Боги милостивы, может, и ходить ещё смогу. Но охотиться уж точно больше не выйдет... Придётся теперь перебраться в город, - посетовал Онварг. Дымок, разбуженный голосом хозяина повернулся набок и тихо заскулил, - Да, приятель, - ответил псу мужчина, - Ты, я, да мама... буду выделывать кожи, которые раньше добывал...
Хозяйка вернулась с улицы, под грузом влажного тряпья и прикрикнула на сына, чтобы ел, а не разговаривал.

Ночью дождь стучал по крыше, будто ему было кого оплакивать. Дину постелили на той же широкой лавке, и он прекрасно выспался, хоть утром спина немного и побаливала. Либо из-за того, что геолог потянул её на кануне, либо из-за жёсткости ложа. Хозяйка набила его котомку едой под завязку, прибавив к провизии хорошее лечебное зелье, пышную волчью шкуру и искусно вышитый голубой платочек в качестве "оберега от сглаза", как она выразилась.  Онварг же, на прощанье, попросил Дина подойти и присесть рядом. Дымок за ночь умудрился вскарабкаться на кровать и теперь страдал вместе с хозяином.

- Я не знаю, куда ты идёшь, друг, - начал охотник, - это и не важно. Но я твой должник, и надеюсь, что смогу хоть чем-нибудь отблагодарить тебя при встрече. Теперь ищи нас в Вайтране, если что... И ещё... Я столько всего передумал, пока лежал в той яме... волки бродили вокруг все три дня, пока я гнил, насаженный на треклятый кол, как бабочка... В общем... возьми мой кинжал, брат. Он лучше твоего, им ты спасёшь куда больше сентиментальных олухов, упавших в собственные волчьи ямы, - Онварг хрипло рассмеялся и достал из-под подушки маленькие ножны с охотничьим кинжалом из первокласной стали, - А я заберу твой. На память. Если ты не против.

//получена волчья шкурка, целебное зелье, шёлковый платочек с сушёными травками под вышивкой, и нямка... много нямки =)

Польщенный ученый протянул свой кинжал, чтобы обменяться. Новый клинок казался хорошо заточенным и должен был сослужить не менее хорошую службу, чем его старенький железный собрат. Налюбовавшись, Дин вернул оружие в чехол.

- Думаю, это не первая жизнь, которую мне предстоит спасти в своем путешествии, хорошее оружие в такой ситуации как хороший друг: поддержит и защитит. Спасибо, Онварг. И тебе, Дымок, - он "полохматил" пса, на что тот двузначно поскулил, - береги своего хозяина и слушайся. Я держу путь в Ратвил, на юго-восток, и скамп его знает, что меня там ждет. Одно я знаю точно: работа для геолога там есть, вот и иду, ведомый научной идеей. Пожелай мне удачи, могучий норд, мне бы часть твоей выносливости, и никакие волки и даэдра не станут страшны!

Ученый принялся упаковывать содержимое рюкзака, который пополнился полезными и вкусными запасами, и облачился в подаренную волчью шкуру. Протяжно хмыкнул, повертелся, потоптался в новой одежде и, провожаемый благодарными взглядами хозяйки, ее сына и тявканьем питомца, вышел в новый день.

Дождливая ночь оставила за собой промокший и мягкий ландшафт, и Дин утонул в дерне, переступив порог хижины. Еще по-дождливому мрачное небо не предвещало надежного спутника в виде хорошей погоды, но где-то высоко, на границе с кромкой леса, проблескивали едва заметные желтые полоски света. Ученый поправил рюкзак и, оставив позади первые несколько глубоких следов, продолжил свой путь в далекий неизвестный восток.

// апгрейд кинжала на качественный стальной. (L)

Действие переходит в общак.
Первыйнах!