- Ну что… что мне делать? – истерично и отчаянно вырвалось из груди задыхающейся  девушки, которая продолжала в темноте тянуться к резко отстранившимся губам вампира, доходя до исступления в порыве желания и тоски. Её пальцы судорожно карабкались вверх и вниз по спине Августа, а в мыслях была только надрывная ненависть к одежде – единственному, что отделяло её разгорячённое, пылающее тело от мертвенного холода тела вампира.
Впервые Леста испытывала подобное. Она не хотела знать, что будет после, она не задумывалась о том, во сколько раз это существо старше неё, ею двигало одно единственное непреодолимое желание. И девушка не могла представить себе, что произойдёт, что будет с ней, распахнутой настежь, словно дверь таверны, если это желание не удастся осуществить…

     Сон не шел. Уже который день…
     Тариэль в воображении читал тот запыленный, полуобгоревший фолиант из святилища, вспоминая его шершавую бумагу и зловещий шепот духов-предков. Эльфу чудились в мыслях звуки обвала, навсегда укрывшего обломками следы древнего ордена и – вмешательством Альмсиви – не ставшего его собственной могилой.
     Он повернулся на другой бок и отогнал болезненные воспоминания. Однако лежать в бездействии было еще мучительнее – спустя несколько минут он пришел к едва трещавшему костерку. На вахте был Арлекс, то ли данмер, то ли бретон – одним словом, юноша странный. Отвесив мысленно проклятье страшного поноса в адрес семейства Дрен и бегло пересчитав еще виднеющиеся на выцветающем небе звезды, Тариэль вытащил из кармана железное колечко и на открытой ладони протянул его парню.
     – Держи. Вещица скромная, – босмер говорил тихо, чтобы не разбудить остальных, – но не простая. Может восполнить запас магических сил в тяжелый момент. У тебя ведь уже были тяжелые моменты, правда? – Незаметно усмехнулся и, не ожидая ответа, продолжил: – Какие заклинания школы Восстановления ты знаешь?

//Бред-бред-бред-из-бредов, но тем не менее.//

Август оскалил клыки. Даже в сновидении существовала некая грань. Адамантово-прочная, бритвенно-острая, бесконечно растянутая во времени и пространстве, она разделяла его и данмерку надежнее, чем каменные стены, сотни лиг расстояния или убийственный солнечный свет.
- Прежде всего - научись терпению, Леста, - внезапно даже для самого себя изрек Аунда. Слова прозвучали куда жестче, чем он намеревался их произнести.
Нет. Не так. Жнецу надобно любить свой урожай. Даже если тот порывается опутать его зелеными побегами и навеки приковать к себе и земле. С другой стороны, их всегда можно сорвать, испепелить, развеять по ветру - на радость новым всходам. Одним меньше, одним больше... Так ли это важно, в самом деле? Возложенная на вампира задача оправдывала все средства и уравнивала все жертвы. Понятия "недопустимо высокая цена" попросту не существовало.
И все же она и впрямь была чересчур высока. Из мириадов колосьев и лоз почему-то именно этот паросток в бездушных очах Августа, холодных, как свинцовое небо над пепельной пустошью, имел неоспоримое право на жизнь. Ему не след было изведывать скверны и тлена.
- Поймаешь меня, юная госпожа?.. - в мертвых глазах блеснуло полубезумное веселье. Впрочем, нет, вовсе даже не "полу" - всамделишное, первостатейное, подлинное и высокопробное сумасшествие. Одним неуловимым глазу пируэтом он оказался в сажени от Лесты, издевательски подмигнув, а затем появился сразу позади нее, обвивая холодными руками за талию. Рассмеявшись в острое ушко, вампир воспарил над полом вместе с данмеркой, в запале треснувшись спиной о свод пещеры.
По счастью, ни один сталактит парочку почему-то не продырявил. Опускались они уже в горизонтальном положении, под аакомпанемент раскатистого смеха Аунда.

Ощутив под лопатками твёрдый холодный пол, к которому её прижимало тело вампира, девушка резко выдохнула и снова вдохнула. Полёт под потолок несуществующей пещеры, во власти всемогущего, всесильного существа, в его холодных руках… перехватил дыхание.  То, как Август играл своими способностями, доводило Лесту до исступления. Из слов вампира она поняла только одно – надо держать себя в руках, и теперь прилагала все усилия для этого.
Данмерша сгорала изнутри, всё её тело от макушки до пяток пульсировало, в ритме обезумевшего сердца, толчками горячей крови… Август не мог этого не чувствовать, но Леста очень смутно представляла себе ход мыслей Аунда. Ей чудовищно тяжело дался простой поворот головы – попытка отвернуть лицо от вожделенного создания. Девушка зажмурила безумные глаза, и слёзы, невидимые во мраке, смочили её ресницы. Но ни один всхлип не потряс всё ещё отдающийся смехом вампира воздух. Леста прокусила себе губу, силясь сдержать стон, но он всё равно прорвался – прерывистый, полный страсти в равной мере с отчаяньем.
Она всё ещё прижимала Августа к себе внезапно ослабевшими и похолодевшими пальцами.
- Какой же ты жестокий… - почти неслышно прошептала она голосом, полным боли и безграничной теплоты одновременно, – Я… я понимаю, ладно, хорошо… только не… ладно, всё…