Любой путешественник знает, что Морфал, пожалуй, самый тихий и спокойный  городок Скайрима. Живут в нём простые и суеверные люди, занимающиеся в основном, ловлей крабов, коих в так много в болоте, на котором стоит город. Морфал далёк  от торговых путей и больших дорог, и лишь небольшие караваны иногда останавливаются неподалёку. Куа`Раби, большой полосатый хаджит с длинной серой гривой, и его караванщики встали лагерем на возвышении у воды, к северо-западу от Морфала.  Хаджиты сушили над костром одежду, настраивались на отдых и ждали, пока стройная и белоснежная красавица Харасса приготовит обед.
М’Зай покинул место стоянки каравана своего отца Куа`Раби по важному поручению – отнести порцию лунного сахара в «Хижину Тауматурга» алхимику Лами. Маленькие ножки в меховых сапогах быстро несли котёнка по промозглой болотистой местности. Покрытые инеем скалы и обледеневшие кусты снежеягодника проплывающие мимо, казались нарисованными в полупрозрачной взвеси тумана и редких снежинок. Дорога взобралась на очередной холм и весь Морфал, с его деревянными домиками на каменной кладке, раскинулся перед М’Заем будто игрушечный. Уютно светились окошки, и солнце, иногда проглядывающее сквозь густые косматые облака, окрашивало клубы пара над болотами в цвета радуги. Но мальчик не стал любоваться городом. Он очень хотел побыстрее выполнить поручение и вернуться, ведь запах жарящейся на костре рыбы будто преследовал малыша от самого лагеря.
Котёнок по вывеске нашёл нужный магазин и, с трудом открыв тяжёлую дверь, вошёл внутрь. Свет очага весело играл на бутылках и склянках с зельями, расставленных на многочисленных полках и деревянных стеллажах. Лами, симпатичная нордка с пепельными волосами, колдовала у алхимического столика под лестницей и не заметила, что в магазин вошёл посетитель.

Ярко-жёлтые глаза котёнка покосились на стеллажи, ощупали полки, пробежались по комнате и уставились в пол.
Кроме женщины в помещении, вроде бы, никого не было.
Отец никогда не баловал его вниманием, но те редкие и не всегда безболезненные уроки, что тот ему преподал, М`Зай запомнил крепко, на всю жизнь. Из всех тонкостей наркоторговли главным было выучить простую истину: «Клиент всегда прав. Клиента нельзя злить. И (нацарапай у себя на лбу, Зайчик) у клиента нельзя красть». Потому все эти красивые блестяшки и дорогие бутылочки, заботливо расставленные по местам беспечной хозяйкой, все эти зелья и яды, которые так и просятся в руки к каждому уважающему себя вору, М`Зая не интересовали. Взрослых надо слушаться, и у него важное задание, не терпящее промедления, о чём неустанно напоминает предательский желудок со своим бурчанием.
- Я… я… ммм… - промямлил котёнок, переминаясь на пороге с ноги на ногу и зачем-то плотнее кутая щуплое тельце в тулуп, будто в помещении недостаточно натоплено. Снежинки на его серой шёрстке растаяли и крошечными каплями повисли на кончиках усов, так что малыш представлял собой прямо-таки эталон Скайримского беспризорника, которого так и хочется пожалеть, обогреть и дать монету на чай, если, конечно, он не окажется грязным хулиганом и воришкой.
- Мутсера, я… Я вам тут принёс. – заключил котёнок и, не отрывая взгляда от сапог, протянул девушке небольшой мешочек.

Лами, едва взглянув на котёнка, пришла в полнейший восторг:
- Ути, какой мужчина заглянул ко мне в лавку! - бросив все дела и умильно улыбаясь, девушка присела перед М'Заем на корточки, взяла мешочек и принялась гладить мальчика по голове, - Сейчас посмотрим, что ты мне принёс... ах да, ты из каравана Куа`Раби, верно, малыш? Очень хорошо! - Лами убрала мешочек в карман, - Хочешь сладкий рулет?

Девушка обернулась. Когда у людей так перекашивает лицо, стоит ожидать либо внезапной милости, либо знатной взбучки. Девушка приземлилась на корточки, занесла руку, - хаджит инстинктивно съёжился, прижав уши к затылку, - погладила по голове. Значит, милость. Однако, доверять ей пока не стоило: все они добрые и хорошие, когда чуют лунный сахар, уж кому-кому, а котёнку это известно. К тому же, Харасса, наверное, уже сняла рыбу с огня и в лагере его ждёт вкусный обед. Надо поскорее заканчивать с этим, впереди ещё путь обратно, через болота.
Но тут подозрительная нордическая красавица промолвила волшебную фразу – «Хочешь сладкий рулет?» - и трансмутировала в ангела.
Против сладких рулетов кодекс отца ничего не имел. Вот это добыча, вот это повезло!
М`Зай оживился, собрал все свои лучшие чувства вместе и одарил Лами самым трогательным выражением мордочки, на какое был только способен:
- Я был бы очень признателен, мутсера. – мальчик ещё немного помялся для приличия, - В краю, откуда я родом, никогда не видывали сладких рулетов. Да что там рулетов, там и кексов нет. И пирожных! У нас в роду никогда не пробовали сладкого, мы одними крабами питаемся, и однажды я даже сам убил такого гигантского краба, что он был прямо с дом! Нет, с два дома! – фантазия Зая в сочетании с любимой продовольственной темой не знала остановок, и мысли о скорейшем возвращении в караван на время полностью покинули его.

- Какой ты храбрый и могучий! - продолжала умиляться Лами, подыгрывая малышу, и достала из шкафчика над камином тарелку с большим куском сладкого рулета и парой медовых пирожных, - Присядь вот тут у очага, великий охотник, отогрейся, подкрепись, а я пока отсчитаю денег для Куа'Раби за... посылку.
Оставив мальчика расправляться со сладостями, девушка достала из под прилавка аптечные весы, тщательно взвесила мешочек, и тут же убрала его обратно в карман, после чего, изредка с улыбкой поглядывая на малыша, принялась высчитывать на листе бумаги стоимость данной порции ценного вещества.

Тепло огня, неожиданная доброта хозяйки «Хижины» и вкусная, изумительно сладкая еда разморили котёнка. Раз уж Азура ниспослала ему такие блага, отчего не воспользоваться ими? Поняв, что Лами сейчас – само воплощение светлой Матери-кошки, он со всей детской непосредственностью уютно устроился у камина, по-дикарски завладев тарелкой с добычей. Пара минут, - и от сладкого рулета осталось лишь воспоминание. О нет, М`Зай не потерял присущей ему практичности: зацепив первое пирожное зубами, второе он потихоньку отправил в карман своего великого тулупа, не особо заботясь о сохранении формы и привлекательного вида, ведь в этом деле важнее вкус, да и просто сам факт запаса на чёрный день.
А вот сегодняшний день, несомненно, белый. Как снег, или как молоко, или как волосы этой богини, хотя они, конечно, и не совсем белые. Или как Харасса.
Точно, ему ведь надо в лагерь.
Ох, как же не хочется уходить! Почаще бы жители Морфала баловались веществами, ох, почаще бы. Но пора бежать.

Котёнок встал, проверив, не осталось ли недоеденных крошек, скромно подошёл к прилавку и, облизнувшись, вернул на него пустую чистую тарелку, выжидающе наблюдая на расчётами алхимика.

---

Приписка на всякий случай: у М`Зая в силу запасливого вороватого характера в инвентаре появилось медовое пирожное ^^

Девушка, наконец, высчитала нужную сумму, и ссыпая монеты в маленький мешочек, осведомилась:
- Ну как, недурно готовит тётя Лами?
Внезапно дверь лавки широко распахнулась, впустив здоровенную фигуру в плаще с капюшоном. Впрочем, свой капюшон великан тут же откинул, обнаружив совершенно бандитского вида физиономию. Лами протянула деньги котёнку.
- Ступай, малыш, передай спасибо Куа'Раби от меня и друзей, - после чего повернулась к незнакомцу, - Чем могу помочь?
- Не торопись, детка, - ухмыльнулся мужчина, - Это будет долгий разговор.
Интуитивно почуявший неладное М`Зай очень старался тихо прошмыгнуть в дверь мимо возвышавшейся над ним громадины, но гигантская лапа схватила его за ворот тулупа и подняла на уровень глаз под самый потолок.
- Что ты себе позволяешь?! Отпусти ребёнка немедленно! - воскликнула Лами, шаря под прилавком в поисках кинжала, но великан не обратил на неё никакого внимания.
- А у тебя, букашка, есть кое-что, что мне пригодится, - с этими словами он бесцеремонно вырвал из слабых лапок  мальчика мешочек с деньгами.

День М`Зая начал стремительно чернеть с того момента, как он оказался под потолком. Разумеется, просто так ничего хорошего не бывает: набил живот – получай громилу взамен, даже если громил ты совсем не любишь, в отличие от сладких рулетов. Многочисленные синяки под шубкой котёнка заныли, предрекая беду, как только этот человек появился на пороге, и вот теперь он висел на немыслимой высоте, а дыхание перехватывало от потрясающего букета ароматов, исходившего из пасти чудовища.
Его не раз останавливали на обратном пути к каравану. Обычно ему удавалось убежать и скрыться, но если бандиты оказывались быстрее и получали искомое золото, оставалось только сжаться в клубок, терпеть и надеяться на сохранение жизни. Поэтому поначалу мальчик безвольно повис в ожидании своей участи, смиренно прикидывая где-то в глубине души, что, если он выживет, придётся обчистить как минимум половину Хьялмарка, чтобы набрать нужную сумму и вернуться к семье. Но возмущённый голос светловолосой богини за прилавком вернул его в реальность, заставив отчаянно дрыгаться и вертеться. М`Зай извивался всем телом аки маленькая пушистая змея, активно размахивая всеми четырьмя лапами и попискивая.
- А у тебя, букашка, есть кое-что, что мне пригодится, - с этими словами великан получил не только мешочек с деньгами, но и укус от могучего победителя крабов, который извернулся и впился в держащую его руку маленькими острыми зубками.

- Ах ты, *#!!@$%* !!! - зарычал громила, роняя котёнка на пол, а затем отправляя его в полёт пинком огромного окованного железом сапога. Удар пришёлся куда-то выше колена, и М'Зай буквально услышал как хрустнула кость. Боль, пришедшая следом, была настолько ужасна, что котёнок сжался в тугой комочек, роняя горячие слёзы на грязный деревянный пол.
- Не подходи! - Лами, наконец, нашла свой кинжал, и, выставив его перед собой, встала между громилой и ребёнком, готовясь дать отпор бандиту. Но и девушка продержалась недолго. Громила перехватил руку с кинжалом за запястье, и вывернув её, заломил за спину. Лами вскрикнула, кинжал, звякнув, покатился по полу, а враг лишь усмехнулся, ощупывая карманы (и не только карманы) девушки в поисках ценностей и удовольствия.

«Сапог», - подумал котёнок перед тем как на короткое время уподобиться человеку, только что познакомившемуся с дубинкой великана.
Боль и слёзы плотной пеленой застилали глаза, нога отваливалась (пни бандит чуть сильнее, и она бы сделала это в прямом смысле), совсем рядом обижали Лами, а он… а он даже не мог позвать на помощь, слова глушили нечленораздельные тихие рыдания. Хуже ему было только однажды, когда он сильно провинился перед Куа`Раби и за это не ел неделю.
Вряд ли громила просто так оставит свидетелей, улыбнётся и попрощается, - надо выбираться, бежать! Но как бежать, когда и пошевелиться-то не можешь?
М`Зай крепко зажмурился.

Внезапно хлопнувшая дверь заставила котёнка открыть глаза.
- Что здесь... - Молодой норд, одетый как гонец, с рыжеватыми вихрами на голове, за долю секунды сообразивший что к чему, уже делал пасы руками, составляя какие-то сложные чары. Бандит тем временем понял, что у него появился противник серьёзней малахольного котёнка и хрупкой девушки, поэтому выпустил Лами, а сам схватился за висящий у пояса топор. Девушка, разъярённая бесчинствами громилы, тут же отомстила за все обиды, удачно пнув разбойника под колено. Тот зашипел, пошатнувшись, и... упал, обездвиженный заклятьем паралича.
- Бегите за стражей, а я его свяжу пока, - спокойно обратился парень к Лами. Та, с огромными от потрясения глазами, прижала кулачки к груди в безмолвной благодарности и выбежала на улицу. Юноша, тем временем, достал из походной сумки длинный кожаный ремень, и стреноживая недруга, как овцу для стрижки, обратился к М`Заю:
- Ей, дружище, ты живой?

Всё произошло так быстро, что малыш ещё не поверил в спасение. В один момент здоровяк оказался на полу и, казалось бы, опасность миновала, но боль от удара, перешедшая в гудящую и ноющую, никуда не делась. Хотелось забиться в угол и там тихонько лежать, чтобы его оставили одного и не трогали больше, во имя богов. Только чтобы не трогали, ни о чём другом он не просил.
Юноша – спаситель? – что-то ему говорил, о чём-то, кажется, спрашивал. М`Зай не понял, что, - шок ещё не прошёл, и ответил чередой всхлипов и подвываний вперемешку с мелкой дрожью. Норд не торопил котёнка, продолжая вязать бугаеву тушу и излучая спокойствие, так что, наконец кое-как выровняв дыхание, хаджит сумел справиться с эмоциями.
- П-п-простите меня, я не виноват, это не я, я ничего не делал, только рулет попробовал, а потом я не хотел этого господина кусать, оно само так вышло, я лапу случайно сломал, только не трогайте, она заживёт, я ещё смогу работать, я вам пригожусь, не бросайте, пожалуйста, пожалуйста. – Зай оправдывался чисто автоматически. «Ты с нами в караване только до тех пор, пока работаешь», - говорил отец, - «Кому ты нужен, если ничего не делаешь и валяешься в палатке кверху брюхом? А? Какая от тебя польза? Оставят тебя в ближайшем сугробе, если не встанешь сейчас же и не вымоешь вон те котлы».
Котёнок перестал тараторить, и прикусив язык, попытался подняться.

Совместно с Неспящей

- Тише, приятель, успокойся! - юноша закончил связывать бандита, запихнул ему в рот кляп и присел на корточки возле котёнка, - где болит?
Котёнок нерешительно глянул на парня, стиснув зубы закатал штанину и молча указал на сломанную ногу, которая уже успела опухнуть и выглядела весьма плачевно. Подумав, он добавил:
- Вот. Я правда не хотел...
- Эх ты, бедолага, - парень почесал в затылке, припоминая способы магического целительства и размял пальцы, - Как зовут тебя, Храбрец Укусивший Громилу?
- Фусозай. То есть, М`Зай - малыш запнулся и быстро поправился, напомнив себе, что хоть его и похвалили, важность сейчас не к месту, - А вы - волшебник?
- Я не волшебник, я только учусь, - усмехнулся парень занося ладони над искалеченной ногой котёнка, - сейчас и узнаем, насколько я хороший ученик. Наберись мужества, М`Зай, и потерпи, если будет немного больно.
"Только бы он не превратил меня в котёл для ухи", - промелькнула мысль в голове Храбреца, - "Уж лучше в лошадь. Они хотя бы по горам лазать умеют и вообще полезные". Котёнок кивнул и послушно замер.
Яркое, бело-жёлтое сияние полилось из ладоней юноши, окутывая место перелома. Котёнку сначала стало тепло, затем ушла боль, но появился зуд и лёгкое покалывание внутри треснувшей кости, потом пропали вообще все ощущения, и отёк заметно уменьшился. Когда юноша убрал руки, о недавней травме не напоминало ничего, кроме лёгкой припухлости, даже шерсть котёнка в этом месте казалась гуще и пушистее, чем раньше. Ученик волшебника довольно улыбнулся:
- Хорошо, что перелом такой свежий был. Похромаешь пару дней, потом вообще забудешь, что когда-то нога болела, ну-ка, попробуй подняться!
В этот момент в лавку ввалились двое стражников и сама хозяйка, которая с гордым видом указала пальцем на связанного бандита. Тот уже отошёл от чар, и когда стражники поволокли его из "Хижины", ругаясь на тяжесть, мычал и дёргался. Лами бросилась на шею своего спасителя
- Как мне благодарить вас, мой герой? - девушка была ещё не замужем, поэтому вполне естественно уже строила романтические планы на очаровательного юношу.
- Зелье восстановления манны и ещё один сладкий рулет нашему храбрецу! - рассмеялся парень.
Лами тут же вспомнила о существовании котёнка, который после всего произошедшего вылетел из её белокурой головы
- Как ты, малыш, в порядке?

Может быть, он уже умер и стал духом, не чувствующим боли, а может быть, всё это сон и произошло лишь в разыгравшемся детском воображении? На самом деле он задремал у очага, досыта наевшись, а история про гигантского краба плавно перетекла в видение о не менее гигантском железном сапоге и стремительно зарастающих переломах?
Надо сказать, от воздействия магии М`Зая слегка повело, когда он встал на ноги: небольшое головокружение и приумножение людей в комнате странно, но приятно веселили. Наверное, побочные эффекты проявились из-за того, что подобные заклинания на малыше ещё никто никогда не использовал, и для столь юного истощённого тельца поток живительной энергии оказался неожиданностью.
Улыбка сама заползла на мордочку хаджита. Против его сонной теории красноречиво возражало наличие двух рыжеволосых целителей и двух Лами, виснущих на… минуточку, виснущих на целителях! Котёнок хихикнул. Он всегда находил забавным взаимоотношения взрослых мужчин и женщин, - со стороны они выглядели так нелепо и непонятно.
- Как ты, малыш, в порядке? – заботливо спрашивали две блондинки. Мальчик хихикнул ещё раз, сморгнул, приведя количество нордов в порядок, и радостно кинулся к спасителям, одновременно обняв обоих.
- Лучше всех! – объявил малыш. Обычно он не отличался любовью к объятиям, но то ли магия всё ещё действовала, то ли осознание того, что он жив, и помощь пришла словно по волшебству. – Вы ведь могущественный волшебник, просто стесняетесь, так? Вы тоже лучше всех! И всегда появляетесь там, где случилась беда, правда? И вы, леди!
Но тут котёнок замолк, смелость куда-то улетучилась, и он отошёл на шаг назад, понурившись.
- Только вот… Мне надо обратно в караван.

- Не торопись, храбрец, караван без тебя не уйдёт. Я прослежу, - пообещал парень, вежливо освобождаясь от навязчивых объятий Лами.
- Как, вы... не останетесь? Ненадолго? - кокетливо спросила девушка, скромно опуская глаза, - О, кстати, - она подняла с пола мешочек с монетами, который бандит выронил после Легендарного Смертоносного Укуса Бесстрашного М'Зая, и подала его мальчику, - это твоё, малыш. А вы, спаситель, даже не назвали мне своего имени.
- Такие типы не ходят в одиночку. Где-то поблизости может быть целая банда. Будет лучше, если я провожу нашего боевого друга. А зовут меня Гидеон, и теперь я буду появляться в Морфале гораздо чаще, - парень белозубо улыбнулся.
Спустя несколько минут, ученик волшебника и котёнок-караванщик уже бодро шагали прочь от туманного Морфала. Гидеон получил лучшее из девушкиных зелий восстановления манны и лучший из её поцелуев на прощанье, а М'Зай, за неимением более сладких рулетов в лавке - завёрнутую в бумагу умопомрачительно пахнущую жареную куриную ножку с хрустящей корочкой и чмок в макушку.

---
получены предметы:
курочка-вкусняшка (1 шт)
мешочек с деньгами (64 монеты)

получен эффект:
лёгкая хромота на 2-3 дня

Снова поплыли мимо покрытые инеем скалы, обледеневшие кусты, туман и редкие снежинки, оседающие на болота в медленном вальсе. Котёнок, накинув отороченный мехом капюшон, семенил рядом со своим защитником, слегка прихрамывая, но стараясь не отставать, - обременять великодушного героя своей неспешной походкой ему совсем не хотелось.
Время обеда в лагере, должно быть, давно прошло, но печаль по этому поводу полностью компенсировала курочка-вкусняшка, которую мальчик поселил во внутреннем кармане безразмерного тулупа, поближе к сердцу, по соседству с краюхой хлеба. Скоро они с ней познакомятся поближе.
Он побаивался, что парень спросит, как, собственно, М`Зая занесло в магазин, ведь тогда пришлось бы выдумывать что-то более законное, чем поставка лунного сахара. А врать волшебнику – себе дороже, даже если он добрый. Точно в котёл превратит.
Прервав молчание, малыш осторожно глянул на норда:
- Спасибо вам, господин Гидеон, я обязан вам жизнью. Если пожелаете, я буду работать на вас до конца света, всё что вы попросите делать буду. И… точно! Ещё я попрошу отца, он вам заплатит, у него много разного товара, выберете всё, что понравится! Он у нас главный, важный такой. – Конечно, Зай понимал, что Куа`Раби будет не в восторге от такой просьбы, но это было уже вторичной проблемой. Котёнок слишком хорошо знал, что бесплатный сыр бывает только в капкане для злокрыса.

- Видимо, жизнь была к тебе жестока, приятель, раз в столь юном возрасте тебе приходят в голову подобные мысли, - Гидеон, не снижая скорости, похлопал идущего рядом мальчика по плечу, - Да, мрачные, тяжёлые времена в Скайриме. Со всеми этими войнами и бедами никто уже не верит в силу человеческой доброты. Ну вот мы и пришли, с того холма должно быть видно твою стоянку.
Парень наклонился, чтобы попрощаться.
- У меня много дел, дружище, поэтому здесь мы расстанемся, но запомни, в крепости Ратвил у тебя есть друзья, к которым всегда можно обратиться за помощью. Прощай, храбрец, - с этими словами Гидеон исчез, будто и не было его. Только следы, оставшиеся на подёрнутой снегом дороге, убеждали М'Зая, что Добрый Волшебник существовал на самом деле, а не в воображении котёнка.

Мальчик ещё немного постоял, благоговейно рассматривая пустое пространство, где только что находился волшебный рыжий норд.
- Ух ты... - прошептал он, - Рат-вил. Ратвил. – И двинулся дальше.
Мысли его были просты и коротки, как у любого ребёнка, и размышлениями о тяжести времён в Скайриме не заполнены. Скорее, он думал о тяжести мешочка с деньгами, который первым делом собирался вручить предводителю. С заданием он справился, и это главное, хотя без ругани не обойтись: Хьялмарк уже подёрнули сумерки, а он обещал обернуться с посылкой за полчаса, - как это объяснить? Как всегда, никто не поверит его рассказу, будут смеяться и пинать за опоздание, ведь если хочешь, чтобы получилось правдоподобно – будь добр, предъяви сломанную ногу, ну или волшебника, на худой конец. А у него ни того, ни другого.
Чуток приседая на левую сторону при каждом шаге, малыш забрался на холм и… побежал.

Он не увидел костра, только тонкий дымок над тёмными силуэтами наспех поставленных палаток (и почему они такой странной формы, будто покорёженные, покалеченные?) Неужели все ушли без него? Неужели бросили?
Перед самой стоянкой предательская льдинка попала ему под сапог и повалила в сугроб, заставив вскрикнуть. Зай поднял голову, отряхнулся от снега, как это делают саблезубы, прищурился…
Нет, все были на месте. Вот на дереве С`Дарр, и Дж`Карро, весельчаки и задиры, – их лица застыли в немом ужасе, а лапы раскачиваются в такт порывам ветра, ведь на их шеях тугие верёвки. Вот Харасса, всегда такая красивая, белая и любящая, только теперь она стала красной, как кровь, а из груди у неё торчит грубый железный топор для колки дров. Дар`Джихар, что научил его взлому, сварливый старик, от чьего ремня на спине малыша ещё заметна выдранная шёрстка, - теперь его тело насквозь проткнул закопчённый вертел, с которого кровь капает, смешиваясь с маслом для жарки рыбы.
Котёнок медленно, в некоем оцепенении, прошёл к палатке отца. Вот он, Куа`Раби, сидит по-турецки на любимом месте, ждёт своего сына. Кажется, он «забыл голову дома», как любят говорить взрослые, потому что головы у него не было. Лишь соколиное перо, которое он всегда носил за ухом, лежало рядом с трупом.
М`Зай ничего не сказал, не заплакал, не стал биться об стену или пытаться собрать по кусочкам тех, кто все эти годы растил его, заменяя семью.
Отрешённо он поднял перо и, будто проводя древний ритуал, закрепил его себе за ухом, затем вышел на середину разрушенного лагеря и сел прямо на снег, глядя перед собой.

---
у нас теперь к наряду прибавилось перо в чисто декоративных целях и как память об отце.

Снежинки одна за одной ложились котёнку на усы, но тот не замечал их, глядя в пустоту. Он не чувствовал холода, забыл обо всех удивительных приключениях, пережитых за день. Должно быть, он сидел так очень и очень долго, пока приближающийся стук копыт не заставил М'Зая обернуться.
Рыжая как закат длинноволосая босмерка с хищным лицом и серьёзным взглядом сидела на спине гарцующей пятнистой лошади, натягивая при этом тетиву охотничьего лука.
- Эй ты, сопляк, видел мужчину поблизости? Здорового балбеса с топором, - спокойно спросила она, прицеливаясь котёнку то в голову, то в сердце. Справа шевельнулись кусты, а сзади раздался ехидный смешок, и стало понятно, что бандиты вернулись на место своего бесчинства. Не иначе - ищут того громилу, который вломился в Хижину Тауматурга.

Странно: М`Зай никогда не любил отца. Не любил он и других павших бесславной смертью контрабандистов; он вообще никого никогда не любил, а испытывал лишь привязанность к сильным мира сего, ведь они кормили, одевали и всегда дожидались. Даже в этот день. Но в душе у мальчика будто разверзлись разом все бескрайние пустыни Эльсвейра, сухие, заполненные до краёв песками, уходящими за горизонт. Он никогда не видел их, эти пустыни, но ясно ощущал, что в них теперь не осталось ни одного живого существа.
«Бандиты пришли добить меня. Пусть.» - первая мысль была кристально чистой, без надежд и ожиданий. Кажется, он всё в этом мире сделал и больше никому не понадобится, теперь он лишний элемент, никчёмный и бесполезный. Пустыня такая бескрайняя, а ему так спокойно, только вот что-то мешает, что-то заслоняет песчаный закат. Конечно, теперь он понял - это очертания крепости или старинного замка с древними башнями, они манят, зовут, говорят своё имя, а у ворот, похоже, стоит рыжий парнишка в одежде гонца.
- Ратвил. Он в Ратвиле, я точно знаю. – котёнок уверенно и безразлично посмотрел на босмерку. Говорил он сейчас не с ней, а с самим собой, но та явно приняла слова на свой счёт.

Босмерка скривилась, будто набрав в рот уксуса, и стрела вонзилась в снег в миллиметре от ноги М'Зая
- Подумай как-следует, мелюзга, - бандитка явно теряла терпение, -  Последний раз спрашиваю! Мужчина, с топором, тупая рожа, чёрные волосы, зовут Громила.
- Ээ, Хасли, его вообще-то по-другому зовут, - донеслось откуда-то с дерева.
- Отвали, - огрызнулась девушка. Косматая лошадка, повинуясь движению колена босмерки, взвилась на дыбы и забила в воздухе копытами едва ли не над головой котёнка.

Что-то звякнуло в голове М`Зая. Он удивлённо отшатнулся от лошадиных копыт, посмотрел на стрелу, чуть было не положившую конец его маленькой жизни, и на всех четырёх лапах быстро попятился назад. Кстати говоря, лапы его слушались с трудом после столь долгих посиделок на морозе, хромота ещё не прошла, а каждый куст разговаривал на бандитском жаргоне - бежать некуда. И о чём он думал, оставаясь здесь?
Малыш испуганно поднял глаза на сердитую даму в вышине и затараторил:
- Я знаю, где он – он в тюрьме, сэра, стражники схватили его, сэра, но я могу его вернуть, если вам будет угодно, сэра, я умею возвращать потерянные вещи из-под замков, не стреляйте!

В ближайших кустах кто-то захихикал, а из-за палатки послышались перешептывания двух бандитов. Неужели наивный котёнок и правда думает, что они отпустят его в город, а сами будут сидеть здесь и ждать, пока он приведёт за ними армию стражников. Резня в лагере Куа'Раби и так стоила банде кучи хлопот и времени. Не будь контрабандист такой крупной рыбой, самая грозная банда Скайрима не шла бы за ним по пятам через всю провинцию, дожидаясь удачного момента для атаки.
- Обыщите сопляка, и уходим отсюда, - помрачневшим голосом скомандовала Хасли.
- Мы что, оставим Громилу здесь? - спросил бандит, возникший за спиной М'Зая, хватая мальчика за капюшон.
- Мне не нужен тупица, попавшийся на простом поручении, - ответила босмерка, разворачивая лошадь.
Грабитель полез было котёнку в карман, но вляпался в медовое пирожное. Не разбираясь, что это было, мужчина брезгливо вытер руку о М'Заев тулуп и с силой пихнул мальчика в ближайший сугроб, из которого котёнок мог наблюдать, как разбойники покидают свои укрытия и следуют за исчезающей в начавшейся метели наездницей.

Медовое пирожное! Потерю всего золота Скайрима, будь оно у него в кармане, малыш бы пережил, но только не медового пирожного. Бандит не оценил его продовольственных запасов, поступив с продуктом неподобающе расточительно, как и все взрослые, считающие драгоценности, монеты, оружие, наркотики, украшения, аргонианских наложниц, дома, замки и прочую белиберду дороже. Не оценил и ушёл, оставив М`Зая просто так на произвол судьбы, наедине с горой трупов.
Любой нормальный ребёнок был бы счастлив наконец обрести свободу и независимость от странствий, тяжёлой работы или чрезмерного внимания суровой эльфийки c огненной шевелюрой. Иди на все четыре стороны, Фусозай, лови момент, начни новую жизнь!
Но, увы, мальчик попросту не знал другого бытия. От рождения и до этого дня хаджит прожил в дороге, исполняя приказы старших, да и нельзя сказать, чтобы наркоторговцы – бывшие пираты - были добропорядочными гражданами Империи и учили его чистописанию, этикету и играм в салочки, как это бывает с городскими детьми, всегда с таким пренебрежением гонявшими грязного и дикого сверстника. Каравана больше нет, а в городе ему делать нечего – погонят.
Осознание собственной бесполезности снова мелькнуло перед М`Заем, притормозило и растянулось в полный рост, когда разбойники отказались от его помощи. Котёнку и в голову не пришло, что можно рассказать о бандитах страже – этих закованных в броню блюстителей порядка он всегда обходил стороной и боялся не меньше, чем ворожей из страшных снов; он искренне хотел пригодиться Хасли - сильной, быстрой, наверняка знающей, что делать и куда идти.
Зай проводил взглядом последнего бандита, выбрался из сугроба и побрёл по следам от копыт.
Может быть, всадники остановятся, и он догонит их. Может быть, они передумают и возьмут его с собой.
…
Котёнок шёл, пока не стемнело. Честно говоря, он потерял след уже давно (метель сделала своё дело), и сейчас просто продолжал двигаться в том направлении, где последний раз видел сбитый с кустарника снег да поломанную ветку. Массер и секунда уже вскарабкались на небосвод, и малыш понял, что потерялся. Сбавив скорость, он достал из-за пазухи краюху хлеба и, потихоньку её ликвидируя, огляделся.


---
Минус хлебушек
Пирожное в совсем непотребном виде, в принципе, его тоже отнимаем.

Ночной лес, укрытый искрящимся в свете лун снегом, жил своей жизнью, полной завораживающей красоты и вместе с тем пугающих и жутких звуков. То ночная птица отрывисто и страшно закричит, то ветка треснет от мороза, сбрасывая с себя шапку снега, то зашуршат кусты, под которыми устроил себе логово прыткий длинноухий заяц. Гнетущие чувства одиночества и беззащитности перед огромным тёмным лесом, полным неведомых опасностей, заполнили сердце маленького потерявшегося котёнка. Он стоял под полупрозрачным сводом  переплетённых в вышине ветвей, и не знал, что ему делать дальше. Мороз крепчал, щипал М’Зая за нос, пытался залезть мальчику под тулуп, но испуганное сердечко билось так яростно и горячо, что смерь от холода ему пока не грозила. Однако, интуиция подсказывала, что настоящая опасность близко – затаилась где-то среди невнятных шорохов и потрескиваний в морозной темноте, следит за котёнком, выжидает… М’Зай пошёл, затем побежал, вперёд, не разбирая дороги, проваливаясь по щиколотку в снег и прихрамывая, а призрачные страхи гнались за ним по пятам, завывая порывами ветра меж обледеневших стволов деревьев и хрустя ветвями подобно щёлканью хищных челюстей. Выбившись из сил, мальчик остановился на краю небольшой, хорошо освещённой полянки.  Прислонившись плечом к дереву, он пытался перевести дух, отрывисто выдыхая густые облачка пара в морозный воздух. Подняв глаза, мальчик остолбенел - на другом конце поляны, сосредоточенно принюхиваясь, стоял большой чёрно-бурый волк. Он был старым и тощим, шерсть лезла с него клочьями, и стая наверняка покинула его, но жуткие зубы зверя не становились от этого менее страшными... Котёнок сам прибежал в объятья скорой смерти...

Варианты:
- в атаку!
- бежать со всех ног.
- лезть на дерево.
- замереть, не дышать и надеяться, что не заметит.

«Я не вкусный, совсем не вкусный. Говорят, я тощий и вонючий скампов сын. На один зуб», - подумал котёнок. Волк, к сожалению, вряд ли бы разделил его мнение: он выглядел таким несчастным и голодным, что, наверное, не отказался даже от пары светлячков на ужин.
Бежать от него не имело смысла – с М`Зайкиной хромотой, как на зло пришедшейся именно на тот день, когда его быстрые ножки были бы как нельзя кстати, далеко не денешься, да ещё чего доброго привлечёшь внимание кого похуже, чем этот старик.
Драться? Однажды на караван, совершавший долгий перевал через горы, напала целая стая, и мальчик видел, как С`Дарр и Дж`Карро, выставив вперёд тлеющие рогатины и кривые мечи отбивали товар и своих попутчиков от звериной атаки. Тогда он сидел в палатке, спрятавшись под шкуры и выглядывая лишь одним глазком, потому что, к своему стыду, не умел драться. С тех пор мало что изменилось: великим воином с двухметровым двуручем он становился разве что в мечтах, и очень хотелось просто замереть, спрятаться в тени дерева, не дышать и ждать, пока ловкие друзья расправятся с опасностью.
Но он был один. Волк его почует. А если не его, то…
«Курочка, я спасу тебя!» - телепатировал М`Зай последнему лучу света в тёмном царстве у себя за пазухой, и рванул на дерево, выпустив когти.

-----
Выбран вариант: лезть на дерево

Запыхавшийся хромой котёнок карабкался вверх по обледеневшему стволу, всё отчётливей чувствуя, как его маленькие когтистые лапки пронизывает холод. Снег падал с каждой ветки, за которую хватался М`Зай, и даже старый полуслепой волк не мог не обратить внимания на хруст сучьев, шуршание коготков по ледяной корке, и хлопки падающих на землю снежных шапок. Ощетинившись и глухо ворча, волк быстро оказался под нужным деревом. Когда-нибудь этот зверёныш спустится, и будет у дряхлого одиночки первая сытная трапеза за долгое время. А мальчик тем временем расположился на толстой ветке в трёх метрах над волчьей головой. Сидеть было холодно, но, по крайней мере, можно было передохнуть в относительной безопасности. Ах, как не хватало котёнку тёплой палатки каравана, любимого спального мешка и высокого яркого костра, который караванщики разводили во время стоянок. Совсем один в холодном ночном лесу, на дереве, под которым остался подстерегать его дикий зверь, готовый при первой же возможности сожрать М`Зая живьём, вместе с его старым тулупом и ароматной курочкой - последним сокровищем, оставшимся у котёнка.

Оставалось только ждать. Может, волку когда-нибудь надоест караулить, или что-то отвлечёт его, а может он окочурится раньше, чем котёнок, хотя бы от старости. Последнее предположение было наивным и нелепым, но ничего, кроме надежды, мальчику не оставалось. Подобрав под себя одну ногу, а другой болтая в воздухе, он попытался вытащить из памяти все свои немногочисленные знания об обращении с волками: что они боятся огня (а вот М`Зай бы сейчас от соседства с ним не отказался), что едят в основном детей, а ещё где-то слышанную сказку про барона, который засунул руку волку прямо в пасть, и засовывал её всё глубже и глубже, пока не вывернул зверя наизнанку. Тот барон, должно быть, был выдумщиком похлеще самого М`Зая. По всему выходило, что котёнку следовало немедленно стать взрослым котом с длинными руками, желательно извергающими огонь.
Он позвал на помощь. Раз, другой, третий, набрав полные лёгкие морозного воздуха.
Казалось, эхо его голоса отразилось от высоких гор где-то за тихим лесом и вернулось к хозяину, или это была лишь иллюзия, и на самом деле снег заглушал любые попытки связаться с внешним миром? Крикнув ещё раз, малыш перевёл дух. Он давно не спал, и, закрой он сейчас глаза, возможно свалился бы точно в глотку к чудищу под деревом, но адреналин в крови и холод пока не давали этому произойти. Чтобы не замёрзнуть и не заснуть, он запел одну из старых хаджитских песен, что так любила Харасса в часы посиделок у костра:

Пустыня,  пустыня ,  пустыня ,
Куда только ты не гляди,
Где соль белым инеем стынет,
На знойной песчаной груди.

Тут в небе бездонном ни тучки,
Лишь тени парящих орлов,
Колючки колючки колючки,
И гулкая песня ветров.


Слова и музыка Я. Ицкевича. x)

Крики котёнка разнеслись далеко по лесу, вспугивая птиц, настораживая лис и оленей, а сытый медведь  неподалёку, развернувшись, побрёл прочь. В этот тихий предрассветный час, косолапый ворчун решил не искать приключений.
Когда М'Зай закричал, волк испугался. Ощетинившись и рыча, он попятился, поджимая облезлый хвост, но постепенно успокоился. Голод, чудовищный голод, боль, слабость, старость... волк уже несколько дней назад перестал их чувствовать, видимо, они перешли на какой-то новый уровень, миновав тот порог, который ещё можно было ощущать. Только инстинкты говорили, что этот шумный зверёныш - его последний шанс выжить. Волк поскрёб лапами ледяную кору, будто желая влезть на ветку возле котёнка; так собака просится в дом, оставшись на улице в непогоду. М'Зай пел песню, а зверь просто сел и горестно завыл, перебивая мальчика, глядя в снег перед своими лапами и топорща плешивую шкуру. Он не хотел умирать.

А кто хотел? Если несколько часов назад одному из них и было наплевать на свою жизнь, то сейчас к нему в полной мере вернулось прежнее жизнелюбие. И во времена путешествий с караваном, и во времена плавания на корабле, и даже в бытность несмышлёным младенцем, подкинутым отцу в ящик с сушёной рыбой, главной целью малыша оставалось одно: выжить.
- Я серый-серый во-о-олк, и у меня облезлая шку-у-ура!.. - продолжал солировать М`Зай, болтая в воздухе пушистым кошачьим хвостом.
- Ууууууу!.. – подпевал ему волчара, вкладывая все накопившиеся за нелёгкую жизнь страдания в этот, возможно, последний в своей жизни концерт.
Если раньше в песне прослеживалась хоть какая-то мелодия, а в стихах - рифма, то теперь дуэт перешёл на полную импровизацию. Представление могло бы заполнить публикой всю поляну, если б только мальчик позаботился о продаже билетов и раздаче объявлений в городе. Спешите увидеть, музыкальная трагикомедия на грани жизни и смерти! Дикие животные! Дрессированные дети! Только у нас, только сейчас, приходите в глухой лес у Дагона на куличках, не пропустите, начало - в самое тёмное время суток.
- Я хочу оста-а-вить М`Зая в поко-о-ое и поскорее уйти отсю-юда!.. – голос котёнка охрип, ему было не до смеха, но он вошёл в образ и твёрдо решил держаться до последнего, как и его подпевала, протяжный вой которого в очередной раз заглушил все прочие звуки.
Замолкнув, мальчик собрал с ветки немного оставшегося на ней снега, согревая лапами и собственным дыханием, скатал его в снежок и раздражённо кинул в соседа снизу.

Волк как будто не заметил снаряда, разбившегося о его плечо. Он продолжал смотреть вниз и горестно выть. Говорят, если собака воет, опустив голову - она предчувствует собственную смерть. Должно быть, старый зверь, как и его прирученные собратья, не был лишён подобной черты. Так или иначе, волк внезапно оборвал представление, отошёл от дерева и разлёгся неподалёку, положив морду на передние лапы. Он следил за рассерженным котёнком, болтающим в воздухе ногами в меховых сапожках и пушистым хвостом, мутными и грустными глазами. Положение зверя было в разы выгодней, чем у котёнка - снежок, палка или шишка сюда бы уже не долетели, волк лежал на земле и не страдал от холода, в отличии от М'Зая, застудившего горло своими криками, смертельно уставшего и боящегося уснуть на шаткой ветке, к тому же дряхлый зверь отличался воистину животным охотничьим терпением, и мог бы пролежать так не один день... но с другой стороны, волк понимал, что осталось ему совсем недолго, и если это существо не совершит ошибки, то песнь смерти он исполнял не зря...

Котёнку не было жаль волка. Ну ни капельки. Наверное, ему следовало ощутить родство душ: волк был таким же одиноким, покинутым и уставшим, так же пытался остаться в живых любым возможным способом; следовало посочувствовать голоду зверя – ведь он сам не раз его испытывал, и, можно сказать, нашёл в старике коллегу по несчастью. Но как бывают жестоки дети к старшему поколению, особенно когда их собираются съесть!
Мальчик откашлялся, внимательно посмотрел в грустные волчьи глаза и состроил рожу, высунув язык. Волку, разумеется, было всё равно, да и вряд ли он вообще понял, что это было выражение глубочайшего презрения со стороны маленького замерзающего существа на дереве, но котёнку стало легче. С тех пор, как первый ужас от столкновения с хищником сошёл на нет, он отчаянно храбрился, и это помогало лапам не трястись, телу держать равновесие, а разуму не засыпать, хотя силы его были уже на исходе.
«Между нами большая разница, серый господин», - подумал М`Зай, - «У меня есть курочка, а у тебя её нет».
Котёнок покрепче ухватился за ветку, служившую ему палочкой-выручалочкой, и, обращаясь к волку, выругался всеми нехорошими словами, которые недавно слышал от бандитов:
- Тупица, сопляк, мелюзга, отвали, балбес! – малыш удивительно точно воспроизводил интонации Хасли, а в сочетании с осипшим голосом получалось почти профессионально.

Не обратив никакого внимания на плюшевую ругань котёнка, волк, однако, напрягся и приподнял голову, когда его потенциальный кусочек мяса перехватывал ветку пушистой рукой. Очевидно, волк надеялся, что егозящий на своём дереве мальчик потеряет равновесие и свалится вниз. Но этого не произошло, и зверь снова расслаблено опустил голову на лапы. Небо над заснеженным лесом начинало потихоньку светлеть, тени становились резче и отчётливей, а волк всё ещё терпеливо ждал своего часа. М’Зай закашлял. Последние остатки сил стремительно покидали его, кружа голову и заставляя глаза слипаться, только замерзающие ноги и хвост болезненными покалываниями не давали мальчику отключиться. Долгое сидение на ветке в такой холод способно подкосить даже закалённое скайримским климатом здоровье. Котёнок понимал это, но для спасения своей неухоженной шкурки пока не мог придумать ничего лучше, чем корчить волку рожи или бранить его на чём свет стоит.

Надо было срочно что-то предпринять. Малыш был готов свалиться волку на блюдечко с каёмочкой, причём в самом свежем, замороженном виде, с долгим сроком годности, в то время как на нижнем фронте картина оставалась без перемен. Он простыл, - это было ясно, но пока что простуда выражала себя только кашлем и неприятным першением в горле, засев где-то глубоко в организме и посмеиваясь оттуда в предвкушении грядущего разгула. Ещё немного – и он упадёт. А упасть в понимании М`Зая означало неминуемую гибель.
Мальчик посмотрел вниз, на осаждающего его укрытие зубастого монстра, затем вверх, на светлеющее небо, снова вниз, вверх, и выбрал второе. Двумя «этажами» выше он разглядел широкое, разлатое, крепкое на вид переплетение ветвей, среди которых некогда свила гнездо крупная лесная птица. В утреннем свете оно соблазнительно дразнило М`Зая, приглашая устроиться в нём поудобнее, свернуться калачиком, зарыться в стружки, иголки и соломинки да заснуть, а там – будь что будет.
Хаджит осторожно подтянул к себе ноги, обхватив ствол и, цепляясь за кору когтями, начал карабкаться. До первой ветки он добрался без приключений, и то исключительно потому, что она росла совсем рядом с местом Заева старта, но блаженная постель как назло находилась значительно дальше. Это была его единственная надежда.
Малыш потёр ладошки, стараясь разогреть их и заставить повиноваться, глубоко вздохнул и больно прикусил себе язык, чтобы отогнать сонный морок. У него уже не было сил петь, кричать, кривляться или даже думать – сейчас для него существовала только цель, и он выкладывал всю оставшуюся энергию, чтобы добраться до неё. Проверяя каждый выступ, каждый сучок, двигаясь невыносимо медленно, сантиметр за сантиметром, он продолжил путь. Сквозь слипающиеся веки котёнок видел первые лучи восходящего солнца на верхушках деревьев, яркие и весёлые, такие, какими они бывают только в морозную погоду, когда городские дети выносят из домов сани, деревяшки и ещё боги знают что, дабы покататься с крутых заснеженных горок, просто так или наперегонки, по одиночке или кучей-малой. Вот бы ему когда-нибудь попробовать так же...
До спасения оставалось продержаться расстояние, равное половине М`Заева роста. Цель была так близко!
Котёнок сделал рывок, ухватился за ветку, но тут сильный приступ кашля застал его в расплох, заставив отпустить вторую лапу. Нога соскользнула с сучка, на который он опирался, когти царапнули воздух, и сын Куа`Раби беспомощно повис между небом и землёй. Шапка снега, потревоженная незваным гостем, слетела вниз, в разверзшуюся под ним пропасть обливиона с зубастой волчьей пастью посередине, и у малыша, невольно проводившего её взглядом, от увиденного закружилась голова.

Когда М'Зай начал своё отчаянное восхождение к уютному птичьему гнезду, волк, не смея надеяться на своё скорое счастье, неторопливо подошёл на подрагивающих от голода лапах к предполагаемому месту падения котёнка. Зверь топтался на месте, капая зловонной слюной на снег и задирая облезлую морду вверх, туда, где повис на одной лапе простудившийся мальчик. Маленькие коготки один за одним начали соскальзывать с ветки, и горячее сердечко юного хаджита ледяной иглой пронзила паника. Ещё пара секунд, и чудище внизу получит на завтрак его худенькое тельце в бесформенном тулупе... А во внутреннем кармане, там, у самого сердца, завёрнутая в промасленную бумагу, лежит его курочка-вкусняшка - подарок белокурой богини из Хижины Тауматурга. Нет! М'Зай не мог допустить, чтобы это сокровище, одним своим запахом внушающее радость и жажду жизни, досталось врагу на закуску к собственной жалкой тушке котёнка.
На пределе и, пожалуй, уже за пределом своих возможностей, малыш рванулся вверх, будто преследуя убегающий сладкий рулет, и уцепившись за ветку второй лапой, груздно подтянулся. Цель была достигнута - в развилке толстых ветвей, прямо возле него, манило котёнка заброшеное гнездо. Конечно, оно оказалось не таким большим, чтобы котёнок смог залезть в него целиком, но зарыть ноги в толстый слой перьев и сена, устилающий дно, а голову и руки устроить на широком бортике было вполне реально. Устраиваясь поуютней в полусидячем положении, котёнок провалился в сон, забыв о звере, караулившем его внизу.
М'Зай проснулся уже за полдень. Ноги затекли от длительного пребывания в одной позе, а левая лапка, свесившаяся вниз во сне, совсем закоченела. Кроме того, мальчика ощутимо лихорадило, бросая то в жар, то в озноб. Котёнок выглянул из гнезда и увидел своего преследователя - волка, лежащего бесформенной массой у подножья спасительного дерева. Голод и старость, наконец, сделали своё дело. Волк был мёртв.

Похоже, сам Хирсин решил присмотреть за М`Заем, серьёзно взявшись за его воспитание. Охота получилась не слишком зрелищной, зато результат с верхом оправдал ожидания: добыча победила охотника! Где это видано, чтобы загнанная в угол, слабая, уставшая жертва убила гончего одной лишь силой своего сна? Не иначе, тут и без Вермины не обошлось.
Котёнок с минуту смотрел на тушу старика внизу, а затем откинулся обратно в гнездо, пытаясь ощутить замёрзшую лапу, осознать случившееся и придумать, что делать дальше. Перед ним открывалось широкое, пронзительно голубое небо, чистое, будто вчерашней метели и в помине не было, а вот мысли больного, напротив, никак не желали выстраиваться в ясную линию. Все части тела были на месте - руки, ноги, хвост - но есть совершенно не хотелось, и это было однозначно плохим признаком. М`Зая колотило, горло его раздирали тысячи крошечных иголок, но если он сейчас же не перестанет играть в ленивую птицу-наседку, смерть в четвёртый раз за последние сутки придёт навестить его, и тогда уж точно возьмёт своё. Было бы неплохо спуститься, потыкать в серую массу палочкой, убедиться, что это навсегда, а потом добраться до ближайшего поселения, где ещё не перевелись лекари. Но вот в какую сторону идти?
Мальчик осторожно покрутил лапами, приводя их в рабочее состояние, смахнул испарину со лба и приподнялся на своём ложе, стараясь сориентироваться.

Мало, что открылось взору котёнка среди укутанных снегом ветвей деревьев. По левую руку над лесом поднимался горный хребет, отнюдь не манящий М'Зая своей скалистостью и белой вершиной, устремлённой ввысь. Однако, по правую руку, в одном удачном просвете, стоило только приподняться повыше, упираясь руками в широкий борт гнезда, кажется, замаячила вдалеке голая тундра. Если это не мираж, вызванный жаром лихорадки, то лес кончается где-то там. Возможно, туда и следовало направиться. Позади же, на сколько хватало взгляда, простирался бескрайний океан белоснежных вершин деревьев, плавно спускающийся, вероятно, к болотам Хьлмарка, откуда и пришёл мальчик накануне. До чего же везло сорванцу! Дерево, на котором находился М'Зай, росло практически в самой высокой точке леса. Куда ни пойди котёнок теперь, дорога будет под горку, а значит, легче. Однако, предстояло ещё одно пугающее своей сложностью испытание - спуститься с дерева. Карабкаться вверх намного проще, особенно, когда внизу щёлкают голодные челюсти хищника. Теперь высота пугала, а снег, устилающий всё вокруг, искрился на солнце так сильно, что резал глаза...

Котёнок не ожидал, что забрался так высоко. Удивительно, как ночь меняет реальность: расстояния становятся короче, волки - страшнее (а женщины - красивее), и каждая тень скрывает опасность, но вместе с тем темнота даёт и почти магическую уверенность в себе, позволяя совершать поступки, на которые при свете дня никогда не решишься. А когда солнце приводит реальность в порядок, безжалостно расставляя её по местам, неизменно приходишь в недоумение. Вот и М`Зай, прикинув высоту до земли, испытал смешанные чувства. С одной стороны он даже гордился, что смог так здорово вскарабкаться, а с другой - ругал себя за безалаберность, ведь он не знает, как слезть обратно, а караванщики с него три шкуры спустят, и отец будет в бешенстве, если узнает… ах да, он ведь не узнает.
Малыш коснулся соколиного пера у себя за ухом - оно всё ещё было там. Борясь с температурными симптомами, он подобрался к стволу и, будто в обнимку с ним, стал осторожно спускаться. Стоило идти в сторону тундры, если выбирать лучшее из худшего. Никаких следов на снегу, конечно, не осталось, и надежда найти разбойников Хасли окончательно растворилась в искрах на мягких сугробах от вчерашней метели. Проклятый кашель вновь подстроил М`Заю ловушку, поспособствовав поездке детёныша на пару метров вниз словно по шесту, скользя и рыча.
Очутившись на уровне своей первой спасительной ветки, котёнок неловко зацепился за выступ, кувырнулся и рухнул к подножию дерева. Отряхнувшись и благословив за мягкую посадку вечерний снегопад, который ещё недавно ненавидел, он отшатнулся от облезлого окоченевшего трупа, с которым оказался по соседству.
Нет, котёнок не боялся мертвецов, ведь они мирные, не тронут. Но воспоминания о враге всё ещё не поблекли, грозя претвориться в жизнь; казалось, сейчас волк пошевелится, откроет печальные глаза и сомкнёт острые зубы на М`Заевой шее.
Желая поскорее убраться с поляны, мальчик засунул лапы в карманы, ссутулился, вздрогнул от озноба, пробежавшего по спине, и зашагал туда, где мерцала долгожданная окраина леса.

Долго ли, коротко ли брёл М'Зай среди слепящего снега, холодных древесных стволов и звенящей тишины, нарушаемой лишь скрипом его собственных шагов; много ли раз сбивался мальчик с прямого пути, увязая по пояс в сугробах, а лес, наконец-то начал редеть. Кусты услужливо расступались, снега и льда становилось всё меньше, и в конечном счёте помутневшим глазам котёнка предстала холмистая местность,  усеянная сухой травой, канавами, полными грязи, голыми каменистыми пригорками и медленными, тянущимися с гор ручейками. Горы, открывшиеся взору во весь рост, слева от М'Зая, отсюда смотрелись воистину устрашающе - скалистые, мрачные, уходящие далеко за горизонт прячущимися в дымке облаков хребтами. Котёнок изо всех сил всматривался в даль, пытаясь разглядеть какие-нибудь признаки цивилизации, и, наконец, заметил далеко-далеко по правую руку какой-то маленький домик на берегу ручья. Вероятно, хижина краболова - в таких местах, полных неглубокими провалами со стоячей водой в земле, и грязевыми канавками, крабов водится не меньше, чем в болотах Хьялмарка. Уж о том, где обитает вкусная еда, мальчик знал, и знал очень хорошо. Однако, сейчас ему, похоже впервые в жизни, было не до еды. Прогулка по лесу для больного котёнка была настоящим подвигом, кашель сотрясал всё его тело, отзываясь жгучей болью глубоко в лёгких. М'Зай присел на торчащую из земли корягу, чтобы как-то перевести дух.

Чуток передохнув, он двинулся дальше. По скромным М`Заевым подсчётам, он прошёл уже столько, что должен был увидеть на горизонте не охотничью хибару, а таинственный Акавир во всём великолепии. Хотя, надо признать, считал мальчик не очень хорошо, особенно с бушующей лихорадкой, постепенно становившейся настолько привычной, что сокрушаться о состоянии своего тела или пытаться подавить кашель уже не имело смысла. Расстался с корягой он автоматически, не соображая толком, куда и зачем несут его ноги – всё происходило на уровне инстинктов самосохранения. Время тянулось невообразимо долго, земля звала в свои холодные объятия: «Приляг, маленький, отдохни», но, подобно заведённому двемерскому механизму, котёнок не сворачивал с намеченного пути к домику.
Наконец он подошёл к его деревянным, сколоченным кое-как явно нетрезвой рукой стенам и оперся о косяк в проёме отсутствующей двери.

Внутри никого не оказалось. Данный сарайчик служил людям, приходившим на ловлю грязекрабов из ближайших поселений, чтобы было где хранить снаряжение, переждать непогоду, или разделать добычу перед обратной дорогой. Внутри имелось кострище, обложенное камнями, с узкой вытяжкой в крыше и вязанкой хвороста про запас, куча соломы в углу, а на стенах висели сети и различные снасти, представляющие интерес только для того, кто мало-мальски разбирается в тонкостях ловли грязекрабов. Последний посетитель был здесь, вероятно, на рассвете, если судить по валяющимся на полу свежим, плохо выскобленным крабьим панцирям, на внутренней поверхности которых остались шматки свежего сырого мяса. Должно быть, человек был пьян ли просто очень торопился. Не стоит исключать так же вероятность того, что у него просто не из того места росли руки. К тому же, нехороший человек оставил после себя беспорядок в виде винных бутылок, разбросаных по всему земляному полу, и даже забыл здесь рваный башмак. М'Заю, впрочем, было не до размышлений на тему того, кто здесь был. Скорее, его удручало, что никого не было.

Что ж, по крайней мере, иногда разумные двуногие существа сюда приходили, в отличие от чащи леса. А если они могли пить вино и терять башмаки, то до жилья должно быть уже недалеко.
Первым делом котёнок рухнул в кучу соломы и вытянулся, блаженно прикрыв глаза, каждой косточкой ощущая, как же хорошо оказаться в горизонтальном положении. Пролежав так с полчаса, он позволил себе задремать вполглаза. Перед ним проплывали образы старых волков с надетыми на головы пустыми крабовыми панцирями, бредущих по пустыне, усеянной кровавыми соколиными перьями вместо песка. Волки напевали старые бардовские песни и постукивали огромными железными сапогами, стремясь к тёмной крепости на горизонте. У входа в крепость стоял теперь не только рыжий парень, а двенадцать размытых фигур: М`Зай различил одного или двух своих сородичей, высокий статный силуэт альтмера, несколько людей или эльфов – сложно было разобрать, сгорбленную старушечью спину и ещё одну хвостатую тень, держащуюся особняком от остальных. Их лиц он разглядеть не мог, как ни старался, и проснулся резко, вздрогнув от звуков собственного голоса. Мальчик бредил.
Присев на лежанке, он попытался нашарить взглядом что-нибудь, из чего можно добыть огонь. Изобразив колдуна, кастующего фаербол, и не получив никакого результата, он принялся тереть друг о друга хворостинки над кострищем, как это делали варвары. Котёнок собирался отдохнуть ещё немного, а если никто не появится – продолжить путь.

Котёнок сидел возле кострища, поджав под себя ноги в грязных сапогах, и трудился вовсю, пытаясь добыть огонь трением. Энтузиазма было более чем достаточно, но, увы, не хватало сноровки и опыта в подобном искусстве. К тому же болезнь делала движения вялыми и неловкими. М'Зай быстро оставил глупую затею, однако, не потерял надежду отогреться у собственного костра. Он ещё раз тщательно обшарил хижину и собрал в кучу на полу всё, что могло представлять интерес: бутылку, в которой оставалось ещё несколько глотков вина, шнурок от рваного ботинка, какое-то мятое письмо, чернила на котором истёрлись от времени, железную дверную петлю, слегка тронутую ржавчиной, и камушек с блестящими прожилками. Осмотрев собранные сокровища, М'Зай снова призадумался над поставленной задачей. "Жаль, что ты не огниво, красивый камушек" - подумал мальчик и бросил названный предмет в кострище. Тут случилось чудо: ударившись об один из серых бульников, окружавших старые угли, волшебный камешек высек маленький снопик ярких искорок, которые тут же погасли, упав на холодный земляной пол.

Малыш поспешно подхватил охапку хвороста, сложил её в кострище и украсил сверху мятой бумажкой. Камешек оказался настоящей находкой: М`Зай обнаружил, что если резко чиркнуть им по другому камню, легко, без особого нажима, и при этом умудриться поймать искру, то можно сотворить настоящий костёр. Получилось не сразу, но вскоре он уже грелся у весело пляшущих язычков пламени, то и дело подбрасывая им сухую древесную пищу.
Огоньки играли на стёклах пустых бутылок, отражались в краболовных снастях, поднимая М`Заю настроение и согревая. От взрослых он слышал, что спирт помогает от простуды, и мужественно попробовал глотнуть того, что осталось на дне пузыря с этикеткой «Алто».
«Гадость какая», - подумал котёнок, со смачным звуком выплюнув вино в воздух, - «И как они это пьют?»

Вино обожгло слизистую, и котёнок почувствовал жар во рту. Этого жара сильно не хватало першащему горлышку, которому спиртной жидкости не досталось. Вместе с этим пришла жажда, и М'Зай на секунду пожалел, что он не в том самом страшном лесу со старыми волками и спасительными гнёздами. Там, по крайней мере, взде был снег - достаточно протянуть лапку, взять горсточку пушистого снега, подышать на неё, и вот уже держишь в ладошке глоточек прохладной воды... А в этой болотистой тундре за водой придётся топать к ручью, а это целых шагов сорок вдаль от костра!
Пока малыш сидел и раздумывал, как ему поступить, снаружи послышался шорох. М'Зай навострил ушки и повернул мордочку к отсутствующей двери, ожидая появления человека, который либо прогонит его, лишив тепла и отдыха в этой чудесной хижине, либо поможет, вылечит и скрасит одиночество. Мальчик успел уже соскучиться по звукам человеческого голоса. Он обрадовался бы даже злому, пьяному краболову с нецензурной бранью на слюнявых губах. Однако, все надежды М'Зая пошли прахом. В дверной проём, привлечённый мерцанием огня, вползал крупный грязекраб. Котёнку он был выше колена, и выглядывая чёрными бусинками глаз из-под похожего на шершавый камень панциря, монстр остановился на пороге, раздумывал те, что у членистоногих заменяет головной мозг.

- Что, тоже замёрз, бедолага? – сочувственно обратился М`Зай к новоявленному собеседнику. Он не раз кушал таких на обед и прекрасно знал, что жарятся они за считанные секунды, но прежде чем быть пойманными могут больно цапнуть своими клешнями. Сейчас у него был огонь и куча разных предметов, чтобы обороняться в случае чего, так что страх был неуместен – уж с кем с кем, а с этим существом он справится. Но есть он не хотел, драться – тем более, и был настроен более чем миролюбиво по отношению к первой живой душе, встреченной после кошмарной ночи.
– Осторожно, не обожгитесь, сеньор Грязекраб. Присаживайтесь, расскажите о своих похождениях, не стесняйтесь. Вы пьёте вино? По мне так лекарства и то вкуснее.
Котёнок вздохнул, выждал паузу, воображая себе ответ, раздающийся из-под крабовой брони, и осторожно протянул лапу к непроницаемой для эмоций морде. По круглым глазкам животного нельзя было определить, собирается он укусить, убежать, или сходить за толпой агрессивной родни, поэтому мальчик тихонько подполз поближе, не опуская протянутой руки. Посторонний человек подумал бы, что он просто сошёл с ума от болезни и продолжает бредить, беседуя с крабом, но для малыша это было в порядке вещей. В его воображении помещались целые миры, не то что говорящие грязекрабы-торговцы. А в последнее время жизнь М`Зая и вовсе напоминала сказку, пусть и жестокую, но полную волшебства и неожиданностей.
Пока сеньор размышлял, котёнок медленно поднёс лапу к тому месту, которое можно было назвать крабьим лбом, и ласково коснулся его.

Щёлкнула большая хитиновая клешня, и котёнок еле успел отдернуть руку. Краб немного попятился, потоптался на мясистых лапках и лёг на земляной пол, втянувшись в панцирь и притворяясь камушком. Только глазки-бусинки сверлили мальчика из укрытия, ожидая дальнейших действий. Крабу было не по себе. Он инстинктивно знал, что обычно, любые взаимодействия с теплокровными двуногими существами, не несут ничего, кроме боли. Если бы прикосновение М'Зая показалось членистоногому неприятным, оно бы кинулось в отаку, и, вероятно, смогло бы отхватить мальчишке палец, или оставить пару узких кровоточащих гематом на хромой ноге малыша, но мохнатая лапка, коснувшаяся его "лба", вопреки памяти многих поколений грязекрабов, не принесла ничего кроме смутного тепла, поэтому краб просто спокойно грелся у костра, настороженно приглядывая за котёнком - не выкинет ли чего опасного.

- Ну, не хотите как хотите. – М`Зай картинно отвернулся, пошуровав в огне палочкой, чтобы лучше горел. – Но знаете, мутсера, у меня для вас есть кое-что. Я не благотр… благоти… благо-тво-ри-тель, но не люблю, когда продукты пропадают. Нет, что вы, - увидев, что грязекраб насторожился, он аккуратно отложил палку и полез за пазуху, - я не о вас. Я вот об этой госпоже.
Без слёз смотреть на то, как юный хаджит отрывает от сердца любовь всей своей жизни, было невозможно, но хитиновый сударь сохранял невозмутимость. Все чувства внутри М`Зая смешались, восставая против логики, с самого начала привала сурово намекающей на скорое истечение срока годности кое-чего в его внутреннем кармане. После отчаянной борьбы практичность, бережливость и симпатия к компанейскому монстру всё-таки победили жадность, и, отщипнув кусочек бесценной курочки, котёнок кинул его крабу.
- Вдруг хоть тебе понравится. – М`Зай внезапно перешёл на «ты» и подозрительно сдавленный стоический голос. – Ты уж тогда ешь за двоих, чтоб и за меня тоже.

Аппетитный кусочек курочки, остывшей за сутки в кармане М'Зая, но от этого не менее гастрономически привлекательной, упал на пол перед крабом. Тот тщательно изучил брошенный ему предмет проницательными глазками, посмотрел на котёнка, затем снова на курочку... медленно вытащил из-под панциря одну клешню, вторую и подгрёб ими лакомство к себе, вперемежку с землёй и соломой. Котёнок не без трепета смотрел, как членистоногое, под прикрытием своих рабочих конечностей, поедает нежное птичье мясо, и ждал какого-либо отклика на свою доброту и щедрость. Курочка и впрямь будто бы расположила к нему краба. Существо убедилось, что подаренная ему вкусняшка закончилась, привстав на всех своих лапках, затопталось на месте, пощёлкивая клешнями и вдруг засеменило прямо к М'Заю...

- Э э! Обойдёмся без обнимашек! – вчера в «Хижине тауматурга» он и сам кинулся в объятия накормивших его спасителей, но одно дело обниматься с шерстистым, хоть и грязным, котёнком, а совсем другое – с грязекрабом, выставившим по сторонам острые клешни. Малыш попятился, но упёрся в стену позади себя.
«А вдруг у его народа принято откусывать друг другу конечности в знак благодарности?» - промелькнуло в голове хаджита, и тот морально приготовился отбиваться, но резких движений понапрасну решил не совершать, примирительно, в защитном жесте, скрестив лапы перед собой ладонями вперёд:
– У меня тут ещё есть, дружище, то есть, сеньор, вы только не нервничайте!
«А вдруг ему не понравилось?» - вторая молниеносная мысль пронзила сознание, - «Вдруг он из знатного рода, и ест только фондю, а курицу остывшую просто из вежливости попробовал?»