Шлюхин сын родом из всем известного публичного дома в Суране. С малых лет привык к постоянному присутствию танцовщиц, бардов, пьяных и обдолбанных рож. Впрочем, проживание в борделе длилось не очень долго. Когда нашему герою было 15 лет, мамашу "ненароком" убил очередной клиент, каджит, смешавший в своём животном организме мацт, суджамму и мамонтовую дозу "балморской сини". Естественно, кошара вскоре после убийства сам скончался от передозировки. Смекнув, что дело пахнет гуарьим навозом, шлюхин сын, пока разбирались с происшествием, сбежал и долго-долго бродил по городу, пока не натолкнулся на местную шайку бездомных детей с похожей историей. Когда спросили имя, представился первым, которое вспомнилось из услышанных в публичном доме - Ллорос Тельвин. Делать было нечего, идти было некуда, потому - присоединился. Промышляли в основном воровством еды да карманными кражами на базаре. Тогда Ллорос выучил и отработал до совершенства свой фирменный трюк - ущипнуть за задницу (а когда немного подрос, то и за грудь) симпатичную даму, вышедшую за покупками, а пока её муж или прохожий заступник, услышавший возмущённые крики, бьёт морду торговцу или соседнему покупателю, детишки обчищают прилавки, иногда карманы, а если совсем повезёт, то и кассу. В шайке было около 7 мелких меров, действовали все по одной отработанной схеме, половину накраденного делили между собой поровну, а ещё половину - в тайник на чёрный день или на будущее. Ллорос был поумнее остальных и понимал, что долго это продолжаться не может - стража, торговцы, покупатели, все становились всё более подозрительными. А раз конец близок, то нужно его только приблизить. Ллорос решил провернуть свой трюк уже с бандой, но по-другому. Аккуратно говорил о том, что накраденное надо делить не поровну, а в соответствии с важностью выполняемой во время дела функции, пускал слухи о том, что кто-то кроет деньги и не сдаёт их в общак, о том, что глава шайки тайком берёт деньги из общего тайника, и так далее. В конце концов, внутренняя напряжённость росла всё сильнее, и однажды во время очередного "похода на базар за покупками" банду взяли. Детки запаниковали, настолько, что бросились не врассыпную, а всем скопом в одну сторону. И конечно же, все, кроме одного. Жизненный урок номер один - деньги лучше всего делить между одним человеком. Найти же "тайник", обустроенный главой банды, было совсем нетрудно, если оба глаза были на месте. После чего пошёл по магазинам, приобрёл хорошую одежду, вкусно пообедал в таверне и отправился гулять по городу куда глаза глядят. Проходя мимо очередной лавки, он увидел красивую лютню, стоявшую на прилавке. Вспомнил времена, когда ещё жил в Доме Земных Наслаждений, умелую игру мастеров, иногда там останавливавшихся и игрой зарабатывавших себе еду, питьё, постель и ту, которая её согреет. Играть не умел, но красивая безделушка, напоминающая о былом, взяла верх. Денег оставалось как раз на лютню, на сдачу с неё можно было бы продержаться ещё пару дней. Через три дня одинокого праздношатания по городу и попыток извлечь из инструмента хоть какие-нибудь членораздельные звуки, он встретил городского работорговца. На вопрос о том, что делает такое хорошее дитя так поздно ночью на улице, Ллорос ответил слезливой историей о том, как кровожадный каджит убил его бедную мамочку. Согласно легенде, каджит скончался сам от передозировки, ребёнок сбежал ещё до прихода стражи, которая не стала разбираться в этом понятном с первого взгляда деле, а лютня была маминым подарком на день рождения, который, кстати, был вчера. Работорговец, правда, удивился, что ребёнок в таком возрасте знает значение словосочетания "сахарный передоз", но списал это на распущенность молодёжи, усиливающуюся с каждым годом. В общем, совершенно необязательно говорить, что после такой-то истории расист-работорговец взял шлюхиного сына к себе. Годы шли, отчим устроил его в школу при местном Храме, где тот учился всему тому, чему учат обычных детей. Скукотища. А вот азы Иллюзий, которым его обучил по доброте душевной храмовый алхимик, оказались крайне интересными. Успокоить или разъярить, очаровать, скрыть своё присутствие и всё тому подобное (здорово было бы всё это знать во времена походов на базар!).
Прошёл ещё десяток лет, главный герой взрослел, отчим же старел и, старея, объяснял Ллоросу принципы торговли рабами, рассчитывая, что тот продолжит его дело. Но не тут-то было. Когда наш герой понял, что ему надоело сидеть в одном и том же месте, да ещё и терпеть этого старого пердуна, он соблазнениями, игрой на лютне, возможными свободой и золотом подговорил молодую рабыню-каджитку, работавшую по дому, отравить хозяина. Хозяин не был добр к ней, порой избивал, и она согласилась.
Вечер, накрытый стол в богатом доме. Двое данмеров, молодой и старый, за столом, приступают к ужину. На ужин мясо гончей, скаттл и флин. Мясо на тарелках обоих данмеров посыпано некой причудливой специей, которой раньше никогда не было. Молодой мер аккуратно отрезает ломтик скаттла, отправляет его в рот и запивает его стаканом флина. В это время отчим уже вовсю поглощает мясо. Ллорос, видя проходящую мимо рабыню, делает вид, что тоже ест мясо. Она улыбается и игриво виляет хвостом. Отчим начинает кашлять, задыхается. Медленно. Она подходит ближе, наклоняется и смотрит ему в глаза. Ллорос незаметно собирает ядовитые специи с мяса, отпивает флин из стакана, после чего бросает специи в алкоголь. Через пять минут он уже имеет её на столе, прямо на глазах у умирающего отчима. Неизвестно, кого из них троих такая обстановка заводит больше - медленно умирающего и не имеющего возможность ничего сделать отчима, взирающего на "сына" с рабыней, рабыню, убившую ненавистного хозяина, убившую в первый раз и находящуюся в эйфории, или же Ллороса Тельвина, который впервые в жизни занимается любовью - и не просто так, а на глазах своего "папаши" с каджиткой, которая только что попыталась отравить и его. Он набирает в рот флин из своего отравленного стакана и поцелуем передёт его каджитке. Она в исступлении проглатывает. Они заканчивают, и в этот самый момент она чувствует, что не может дышать. Жизненный урок номер два - любовь убивает.
Он одевается, берёт ключ из отцовского кармана, поднимается в кабинет, забирает из письменного стола ценные бумаги и золото и складывает это в футляр для лютни. Затем забирает ту самую лютню из своей комнаты, пару бутылок флина 50-летней выдержки, немного еды, и уходит. Голая каджитка лежит на столе, вот-вот испустит дух. Работорговец, почти падающий со стула, доживающий последние секунды своей жизни. Они смотрят друг другу в глаза. Он надул их обоих.

Одинокая лодка среди ночного тумана. Из мглы доносится мелодия и бархатный данмерский голос, поющий о семи грехах Бога-Поэта. Впереди - Вивек.