16 день
Начала морозов
Начала морозов
Ромьен Гарветт из Шепчущих Теней
Просачивается, ползет, просачивается, ползет.
Они шепчут, шепчут, шепчут мне. Слышишь? Тихо и настойчиво. Вползают в уши, хрипят в голове. Тени становятся темнее. Тьма прямо под твоими веками. Черная, вечная, неотвратимая. Просачивается, ползет.
Я ее слуга, верный. Я должен быть верным. Тени схватят меня. Некогда я думал, что быстр, умен, могу взломать любой замок, попасть куда угодно и выбраться, не оставив следов. Я был готов и желал все отдать ей. Я не мог поступить иначе и знал это. Я чувствовал. Тьма просочилась под мою кожу. Я чувствовал ее на языке словно масло, что покрывает этот город.
Ее сорокопуты пели мне, и мелодия преследует меня. Я не могу ее описать. Я не хочу, я не могу, я не буду. Всегда пение. Ритм вбил себя в мою кровь, мое сердце бьется в такт. Медленно, настойчиво, медленно, настойчиво. Всегда пение, сны, окутанные черным. Я тону, я не могу дышать, но ее песня все еще наполняет меня.
Я просачиваюсь, ползу — заводной таракан. Насекомое, послушное ее воле. Тени. Я стал тенью. Я тьма, пятно на стене. Мой клинок покрыт кровью — красное на черном. Теплая, такая теплая, но мои пальцы как лед.
Я пойман латунью, в шестернях и колесах. Пение осталось, но песня ушла. Нет мелодии, нет музыки, но шепот правит ритмом. Служи ей, будь тенью, будь шепотом. Просачиваюсь, ползу, но не могу сбежать. Я пойман тьмой, смолой, что цепляется за мои одежды. Я говорю, но я молчу. Я вижу, но я слеп. Слеп, так слеп ко всему помимо ее воли.
Вороны смеются, но я не могу. Сорокопуты поют, но я не могу. Мир ярок, но я во тьме. Я — это шепот. Ты не услышишь меня, пока я не нанесу удар.
