7 день
Начала морозов
Начала морозов
Алленет из Элден-Рута
Впервые услышав о друидах, живущих на архипелаге Систрес, я понял, что просто обязан с ними встретиться. Я знаю, что в Тамриэле много других народов, которые предпочитают жить среди деревьев, как и мы. Но именно рассказы о друидских обычаях почему-то запали мне в душу. В последнее время я чувствовал себя оторванным от И’ффре. Возможно, подумал я, новая точка зрения поможет мне снова найти путь в его объятия.
Попасть на Гален было просто. А вот отыскать друидов оказалось куда труднее. В конце концов трактирщица свела меня с некой Тайлой из круга Глубинного Знания. Та отнеслась ко мне очень по-доброму. Наверное, поняла, что я далеко от дома и чувствую себя не в своей тарелке.
Я предложил ей небольшую сумму денег, которая у меня была при себе, в надежде, что она согласится показать мне окрестности и, возможно, расскажет о своих собратьях. Но она лишь весело рассмеялась. Ей не нужно было золото. Она согласилась познакомить меня со своим кругом просто так.
Когда мы вошли в деревню Тайлы, мое внимание привлекло большое собрание. Друиды стояли группами, окружив нечто, что я не мог толком разглядеть. Внутренний круг состоял всего из пятерых друидов, следующий — из одиннадцати или около того. Во внешнем круге друидов было еще больше. Они явно проводили какой-то ритуал, и я обеспокоенно шепнул Тайле, что, наверное, явился не вовремя.
Тайла тепло улыбнулась и покачала головой. Она объяснила, что умер старейшина, и это его похороны. Ничего трагического — он был очень стар. Конечно, ей будет его не хватать, однако смерть — это неотъемлемая часть жизни. Знакомая мысль.
Я спросил, могу ли я присутствовать при церемонии. Тайлу моя просьба обеспокоила, если не сказать встревожила. Она знала о жизни за пределами Галена достаточно, чтобы понимать, что некоторые ритуалы друидов могут вызвать у посторонних неприятие. Я слегка ухмыльнулся при этой мысли и объяснил, что лесные эльфы хорошо знакомы с традициями, которые другие могут счесть отталкивающими. И пообещал, что никого осуждать не буду.
Когда мы приблизились к месту общего сбора, я услышал басовитое бессловесное гудение. Несколько тонов накладывались друг на друга, циркулируя между кругами друидов. Это было похоже на ветер в лесу, который то усиливается, то вновь затихает.
В центре на каменной плите лежал мертвый друид, обнаженный, но покрытый свежими ветками и лепестками цветов. К стыду своему, признаюсь, что поначалу меня это задело — ведь друиды сорвали живые растения с тех мест, где они росли. Но я тут же одернул себя: я приехал, чтобы узнать о том, как живут другие, а не чтобы обращать их в свою веру. К тому же я обещал Тайле, что не буду никого осуждать.
Тут женщина по имени Редин обратилась к присутствующим. Она говорила на языке, которого я не понимал, поэтому Тайла великодушно переводила ее речь для меня. Я решил не записывать слова Редин в дневник сразу же, чтобы не показаться невежей, поэтому привожу ее речь так, как сумел запомнить:
«Смерть — это благо. Это означает, что мы когда-то жили. Конец напоминает нам о том, что в мире всегда есть и начало.
Певец пожелал благословить нас тем же дыханием, что разливается по всему миру. И когда он забирает это дыхание назад, он благословляет нас вновь.
Мы все знаем, как устроен этот мир. Жизнь рождает другую жизнь, а та — следующую. И потому мы почтим память Эмира, приняв его смерть и превратив в жизнь».
Или что-то в этом роде. В голосе Редин звучала определенная уверенность. Она твердо знала, что порядок вещей именно таков.
Потом стоящие во внутреннем круге вытащили из-под одежд ножи и по очереди стали отрезать по кусочку от мертвого тела. Первая женщина забрала глаз. Стоявший за ней мужчина взял ухо. Девочка за ним — палец на ноге. Она озорно улыбнулась другому взрослому, а тот улыбнулся в ответ. Очевидно, они вспомнили какую-то свою шутку, которая, как я понял, была связана с усопшим.
Ритуал продолжался до тех пор, пока каждый во внутреннем круге не взял себе по кусочку. Затем настал черед следующего круга. Действо было столь сокровенным, что мне даже было неловко смотреть. Выбор того, какую часть тела мертвеца взять себе, явно был для присутствующих очень важен. Я становился свидетелем очень интимных решений.
Тайла вновь забеспокоилась обо мне. Она взяла меня под руку и отвела в сторонку, чтобы мы могли поговорить.
Она спросила, понимаю ли я, с какой целью с садовых растений срезают черенки. Я кратко объяснил ей, почему мне это не знакомо. Она пояснила, что это способ размножить растение, чтобы оно могло расти во множестве садов. От растения отрезают частицу, а затем сажают ее на новом месте. Если всё сделать правильно, отрезанный черенок укоренится и даст начало новой жизни.
То же самое и с усопшим круга, сказала она. Сначала его близкие выбирают те части, которые важны для них по каким-то личным причинам. Они отрезают выбранную часть и далее вольны делать с ней все, что пожелают. Кто-то кладет свою часть на тарелку и оставляет снаружи, чтобы ее могли съесть животные. Другие закапывают свою под деревом. А девочка, предположила Тайла, скорее всего, высушит палец и будет носить его как кулон.
В каждом случае частица плоти возвращается к живым. Животное будет сыто, дерево — удобрено, а ребенок будет смеяться и играть в лесу, храня память о своем дедушке. Впрочем, последнее встречается нечасто, признала она.
Тем не менее каждый член круга сам выбирает, как вернуть мертвых обратно в круговорот природы. Каждый хранит путь к Певцу в своем сердце.
С тех пор прошло уже много времени, но я до сих пор размышляю над этой мудростью. Какую частичку себя я преподнес бы И’ффре? А может быть, надо жить так, чтобы любая часть меня была достойна его?
