Сказка о двух праздниках
Ботьольф Медовар
«Пап, а почему вестник Новой жизни был таким страшным?»
Когда мой младший задал мне этот вопрос во время Праздника Новой жизни, я засмеялся. В детстве я спрашивал то же самое у своего собственного отца. Он ответил: «Когда наступит осень, спроси об этом у бабушки».
Чтобы понять этот ответ, нужно вспомнить о Празднике Старой жизни, который мы проводим, когда дни становятся короче, а поля пустеют. В это время рассказывают страшные истории и поют какого же рода песни. В «Неизвестном пассажире» рассказывается о таинственном незнакомце на корабле — никто из других путешественников не помнит, как он поднялся на борт. «Олененок, потерявшийся в лесу» узнает, что бродячий волк убил его мать и надел ее шкуру, и, пытаясь сбежать, оказывается в волчьем логове. «Полуночный постоялец» снимает комнату глухой ночью, но к утру исчезает — забрав с собой ребенка хозяина трактира.
Мы рассказываем эти байки, когда ночи становятся длиннее. У каждой расы есть свои вариации, но во всем Тамриэле темы схожие: опасность во тьме, угроза невинным или молодым, злое существо, нападающее в относительной безопасности домашнего очага. Но «Волк, который жаждал неба» до сих пор заставляет меня дрожать от страха — и неважно, насколько ярко горит огонь.
Далекой ночью моя бабушка рассказала деревенским ребятишкам сказку об огромном волке с горящими глазами, который выходил на наши земли в ночную пору. Его бесконечный голод был известен повсюду — он пожирал вулканы Морровинда, пил из залива Илиак — да так, что оставил после себя пустыню Алик’р, — и использовал великие деревья Валенвуда в качестве зубочисток. Но сколько бы ни ел и ни пил волк, он не мог насытиться. Он хотел все больше, и больше, и больше.
Однажды ночью волк увидел две луны, танцующие на небе. Массер, большая луна, смеялся и вел в этом танце. Секунда, меньшая луна, следовала за Массером.
«Ведите себя тихо! — прорычал волк. — А не то я стащу вас на землю, распотрошу и пожру все ваши внутренности, как случилось с айлейдскими городами».
«Ты никогда не доберешься до нас!» — подразнил его Массер. «…доберешься до нас», — повторила Секунда.
«Правда? — прорычал волк. — Я буду прыгать с самой высокой горы, пока не доберусь до неба. Затем я встану на две маленькие луны и буду грызть и рвать их, пока не останется и следа от лун».
«Но все заметят, если одного из нас не станет!» — прокричал Массер. «…одного из нас не станет», — повторила Секунда.
«Я сменю свою шкуру, чтобы походить на вас, — прорычал волк. — Вместо вас на небе будут сиять мои горящие глаза. Никто не заметит разницы».
«Солнце узнает, что на небе не мы», — прокричал Массер. «…на небе не мы», — повторила Секунда.
«Тогда я съем солнце, — прорычал волк. — А затем пожру все звезды».
«Ты не сможешь сделать это с нами», — прокричал Массер. «…сделать с нами», — повторила Секунда.
«Нет, смогу, — прорычал волк. — И как только я наемся на небе, как только не останется ничего, кроме тьмы, я встану сверху на мир и буду выть!»
На этих словах моя бабушка подалась вперед, растопыривая руки, будто когтистые лапы. В ту же секунду в комнату ворвалась и завыла фигура с головой волка. Дети закричали. Свечи погасли.
Я помню, как дрожал в темноте, стараясь не издать ни звука. Казалось, прошла вечность, но на самом деле мое сердце не успело сделать и десяти ударов.
По комнате разлился мягкий свет из фонаря, который зажгла бабушка. Она посмотрела на фигуру с головой волка и сказала: «Не сейчас, волк. Свет солнца слишком силен. Оно само тебя поглотит».
«Тогда я подожду, пока солнце не ослабнет, — прорычал оборотень. — И в тот день я проглочу его целиком».
«Попробуй, — ответила бабушка, — но солнце тебе так просто не дастся».
С этими словами фонарь вспыхнул ярче. Оборотень взвыл от боли и сбежал из комнаты. На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем бабушка заговорила вновь.
«Никогда не забывайте об опасности, таящейся в темноте. Она может проскользнуть в вашу обитель и утащить с собой в ночь. Затухающий свет — это старая жизнь, которая проходит позади нас. Скоро придет новая жизнь, и солнце возвестит о ее прибытии».
Через много недель после этого начался Праздник Новой жизни. Я помню, как мы все собрались на площади — незадолго до полудня. Помню, как закричали дети, когда увидели человека-волка, который смело шел в нашу сторону. Но, подойдя, он снял с плеч волчью голову и раскрыл свое настоящее лицо.
Это был мой папа!
Разумеется, он не был никаким оборотнем. В свете полуденного солнца перед нами стоял обычный человек в костюме. Атрибуты его наряда — медвежьи когти и рычащие, разукрашенные морды — при дневном освещении выглядели почти что комично. Он улыбнулся и сказал нам, что свет солнца наполнил его надеждой и во время этого праздника он будет вестником Новой жизни.
Поэтому, когда годы спустя мой младший спросил, почему вестник Новой жизни был таким страшным, я засмеялся.
«Когда наступит осень, спроси об этом у бабушки».