24 день
Руки дождя
Руки дождя
Деттетор Пантенн
Я вздрогнул и плотнее закутался в плащ, следуя туда, куда указал узловатый палец беззубого старого предельца. Он говорил хриплым голосом и от души смеялся, глядя, как я дрожу от холода. Я скользнул взглядом по тропе, уходящей в холмы и ведущей к отдаленному входу в пещеру, едва различимому сквозь колючий снег, и приготовился к последнему этапу пути. Хотя мои физические и моральные силы были почти на исходе, я знал, что мои цели были ближе, чем когда-либо, и, несмотря на позднее время и пронизывающий холод, решил добраться до гробницы Красного Орла в ту же ночь.
Хотя мощь, дарованная моими даэдрическими благодетелями, велика, она не давала стойкости: когда я добрался до входа в пещеру, тотчас же рухнул в изнеможении. Пока я лежал там, не имея сил даже затащить себя внутрь, до меня начал доноситься ускользающий шепот и отдаленные звуки рогов, призывающие меня идти навстречу судьбе. В ушах у меня звучала эта призрачная музыка, и я заполз в пещеру, завернулся во все, что у меня было, и провалился в черноту сна без сновидений.
Я проснулся от пения птиц и света — того, что все еще мне противно, как и в юности. Я быстро отступил в темноту пещеры. Я знал, что моя цель была внизу, в глубине. Оттуда доносился теплый ветерок, зазывая к себе, а гудящие рога, казалось, эхом отдавались где-то глубоко внизу. Я последовал за ветерком и звуками, надеясь поскорее добраться до своего оклеветанного предка, — и чувствовал тяжесть в груди.
Ловушки для отпугивания незваных гостей и грабителей могил для моего разума были детской забавой, и я осторожно пробирался все дальше по крипте. Стены пещеры давили, а грубые, покрытые потеками каменные стены постепенно уступили место обтесанному камню и фрескам. Мои пальцы скользили по изображениям, лаская меч Красного Орла, который пронзал тысячи людей. Шепчущие голоса и звуки странных рогов становились все громче, усиливая давление в моей голове, — мои чувства засыпали, но мой разум бодрствовал, и я знал, что скоро, после стольких лет исследований, придет время моего триумфа.
Я завернул за последний угол и оказался в гробнице Красного Орла. На возвышении в центре зала стоял простой, ничем не украшенный саркофаг. Рядом на пьедестале лежал его великолепный клинок, Проклятье Красного Орла. Я бросился к нему и застыл рядом. Мое дыхание было затрудненным и быстрым, но я слышал не его — голоса и музыка смолкли, сменившись тяжелым, рваным дыханием ожидающего.
Моя рука зависла над рукоятью, пальцы сжимались и разжимались, страх смешивался с возбуждением. Я осторожно наклонился и схватил клинок, поднял перед собой и уставился на лезвие, завороженный зрелищем.
Мой разум отказывается вспоминать, что было дальше. Воспоминания о таком ужасе должны быть заперты под замок, чтобы мозг, содержащий их, не повредился.
