Приданое
Маробар Сул
Иналейг был самым богатым землевладельцем в Гунале и за долгие годы скопил богатое приданое, которое собирался отдать будущему мужу своей дочери, Женефры. Когда она достигла возраста, подходящего для замужества, он запер свое золото для сохранности в надежном месте и объявил о своем намерении найти для нее жениха. Она была привлекательной девушкой, образованной и хорошо сложенной, но задумчивой и не склонной к веселью. Эти недостатки беспокоили ее потенциальных мужей не больше, чем радовали достоинства. Каждый знал, что ему достанется значительное богатство, в том случае если он станет мужем Женефры и зятем Иналейга. Этого оказалось достаточно, чтобы несколько сотен кандидатов собрались в Гунале на сватовство.
«Человеком, который хочет стать мужем моей дочери, — сказал Иналейг собравшимся, — не должна руководить лишь алчность. Он должен доказать, что богат, и я должен удостовериться в этом богатстве».
Это простое объявление заставило отказаться от цели большую часть претендентов, которые знали, что не смогут произвести впечатление на землевладельца своим скромным состоянием. Несколько дюжин соискателей остались — из тех, что приехали в роскошных каретах, разряженные в одеяния из килларка, расшитые серебром, да еще со свитами из слуг-чужеземцев. И из тех, кто подходил под требования Иналейга, никто не был более блистателен, нежели Велин Нейриллик. Этот юноша, о котором никто раньше не слышал, приехал в карете, сделанной из полированного эбонита, а впряжены в нее были драконы, одежды же его были все из редких стран, и слуги в его свите были таковы, что никто во всем Гунале не мог даже и припомнить подобных. Многоглазые лакеи, что могли смотреть на все стороны света одновременно, служанки, сверкавшие так, что казалось, будто они в оправе из драгоценных камней.
Но и этого было недостаточно для Иналейга.
«Человек, который женится на моей дочери, должен доказать, что он умен, ведь я не хочу иметь невежду в зятьях и партнерах», — объявил он.
Так отсеялись многие из богачей, те, кто мог, живя в роскоши, не очень беспокоить себя размышлениями. Но все же некоторые остались, те, кто смог в последовавшие несколько дней продемонстрировать свою мудрость и образованность, цитируя великих мудрецов прошлого и рассказывая о собственных размышлениях в области метафизики и алхимии. Велин Нейриллик пришел также и попросил Иналейга отобедать с ним в поместье, которое он снял в пригороде Гунала. И там землевладелец увидел множество писцов, которые работали над переводом трактатов альдмеров, а также насладился общением с молодым человеком, который обладал дерзким умом.
Но все же, хоть он и был впечатлен успехами Велина Нейриллика, Иналейг предложил еще одно состязание.
«Я очень люблю свою дочь, — сказал Иналейг. — Надеюсь, что тот, кто на ней женится, также сможет сделать ее счастливой. Пусть кто-нибудь вызовет улыбку на ее лице, и тогда он получит и ее, и приданое».
И вот, вновь пытались женихи получить желанное — они в течение нескольких дней развлекали невесту, пели ей песни, изъяснялись в любви, описывали ее красоту самыми поэтичными словами. Но Женефра взирала на них с ненавистью и тоской. Иналейг, который стоял рядом с ней, уже начинал отчаиваться. Женихи его дочери один за другим терпели неудачу. Наконец, Велин Нейриллик вошел в зал.
«Я вызову улыбку на лице вашей дочери, — сказал он. — Осмелюсь сказать, она будет смеяться, как никогда не смеялась, но только если вы дадите согласие нас поженить. Если часа после помолвки окажется недостаточно, вы ее отмените».
Иналейг повернулся к дочери. Она не улыбалась, но ее глаза сверкали нездоровым любопытством. Поскольку ни один другой жених не привлек даже такого внимания, он согласился.
«Но приданого вы не получите, пока не поженитесь, — заметил Иналейг. — Помолвка — это еще не все».
«Но все же, можно ли мне взглянуть на приданое?» — спросил Велин.
Зная, как далеко разнеслась весть о приданом, понимая, что этот молодой человек очень близок к тому, чтобы получить его, Иналейг согласился. Ему определенно нравился Велин. Следуя его указаниям, Велин и мрачная Женефра, а также кастелян двинулись по коридорам крепости Гунала. Первое хранилище следовало открывать, прикоснувшись к нескольким рунам в строгом порядке: если бы открывающий ошибся, сотни отравленных стрел тут же вонзились бы в тело грабителя. Иналейг был очень горд и следующим уровнем защиты — замком, снабженным острыми лезвиями, с восемнадцатью стопорами, и чтобы открыть этот замок, нужно было повернуть одновременно три ключа. Лезвия выскакивали из стены, чтобы немедленно распотрошить любого, кто пытается отмычкой вскрыть хотя бы один запор. И вот наконец они достигли кладовой.
Она была пуста.
«Во имя Лорхана, нас ограбили! — закричал Иналейг. — Но как? Кто смог сделать это?»
«Скромный, но, должен признать, небесталанный грабитель, — сказал Велин. — Человек, который издалека увидел вашу дочь однажды и влюбился, но не обладал ни знаниями, ни шармом, чтобы произвести впечатление. Так оно и было, пока золото из вашей сокровищницы не позволило мне проявить себя».
«Ты?» — завопил Иналейг, едва веря в это. А потом произошло еще более невероятное событие.
Женефра начала хохотать. Она никогда не мечтала даже о встрече с человеком, подобным этому вору. Она бросилась в его объятья прямо на глазах разъяренного отца. И через некоторое время Иналейг тоже расхохотался.
Женефра и Велин поженились через месяц. Несмотря на то что Велин был беден и ему недоставало образования, ему удалось так быстро увеличить семейное состояние, что Иналейг только поражался.
Об источниках дохода он решил никогда не спрашивать.