25 день
Руки дождя
Руки дождя
Я взял перо и бумагу, чтобы написать о том, что, боюсь, стало последними днями Хакдирта. Пусть другие говорят, что это никчемное захолустье, я нашел здесь покой. Мало какие более «цивилизованные» места, где я жил, встречали меня так же гостеприимно. И хоть нечасто сюда приходят представители моей расы, я не столкнулся ни с предрассудками, ни с недовольством.
Я жил здесь два года, наслаждаясь дружбой и доверием, каких не встречал никогда. Это было золотое время в моей долгой жизни, и я буду глубоко сожалеть, если оно закончится.
Несколько недель назад в наш городок заявился человек неприятного вида и с еще более неприятными манерами. Расхаживал здесь, будто он тут хозяин, распахивал каждую незапертую дверь, засовывал нос в каждое стойло. Овидий, обычно самый напыщенный из самых надутых болванов, в кои-то веки выступил как префект, которым он себя считает. Он преградил чужаку путь и потребовал объяснений.
Незваный гость зло посмотрел на него и не снизошел до ответа. Он ушел из деревни прочь и исчез за холмами на востоке. Этьяш хотел проследить за ним, но Овидий запретил, опасаясь, что это приведет к неприятностям.
Если бы мы только послушали Этьяша. Нам стоило схватить и убить чужака. Может, это позволило бы избежать постигшей нас участи. Одному Аури-Элю известно, но не мне.
Через несколько дней в Хакдирт приехал еще один незнакомец — его повидавшие виды мечи свободно болтались в ножнах. Его конь — боевой скакун с бешеными глазами — был рожден для сражений, и только твердая рука всадника держала его в узде. Незнакомец подъехал к Овидию.
Он назвал себя Ванье и объявил себя новым повелителем Хакдирта. Сказал, что его банда, Черные Кинжалы, ожидает прямо за холмом. Он дал нам один день на раздумья: или мы соглашаемся на его условия, или будем убиты. Теперь все жители — его слуги, а наши дома, скот и имущество отходят ему. Он сказал, что будет справедливым правителем для тех, кто подчинится.
Овидий, разинув рот, уставился на него. Он еще не успел собраться с мыслями, а чужак уже распоряжался всем. Нерва кинулся на Ванье, прокричав, что никогда не будет жить как раб. Бандитский меч срезал зубья с вил, которые держал Нерва, а лошадь, встав на дыбы, копытами размозжила ему голову. Ванье уехал, а мы застыли как вкопанные.
Мы похоронили Нерву за его домом вечером. Потом мы собрались у колодца и обсудили свою судьбу. Некоторые, например Иггоз и Этьяш, настаивали, чтобы мы остались и дали бой. Будто бы у фермеров и торговцев были шансы против подобных Ванье. Тех, кто в своем уме, оказалось больше, и мы проголосовали за уход из Хакдирта. В конце концов согласился даже Иггоз.
И только Овидий не согласился с этим решением, сказав, что никогда не бросит Хакдирт. Не хотел слушать никаких доводов. В итоге он поднялся на башню со всей едой и питьем, которые мы могли дать. Мы плотно запечатали за ним дверь.
Именно Иренир, тихий, скромный Иренир, сказал, что нам нужно запереть наши двери на замки и уничтожить все, что не можем унести. Все это было сделано с чувством мрачного удовлетворения.
Скоро рассвет. Остальные уже ушли, медленно двигаясь на юг. Мне тоже пора уходить. Я лишь хочу дописать это. Может, однажды мы отобьем Хакдирт и этот дневник станет летописью самых темных наших времен.
