19 день
Руки дождя
Руки дождя
Перевод: Евгений Каленюк
Автор неизвестен
Первое впечатление Эдварда, когда он вошел в Башню, была необыкновенная белизна. Пол, стены, потолок, все было белым и излучало свет. Их шаги производили хрустящие звуки, когда они ступали по шершавой поверхности пола. Кроме этого, было очень тихо, только случайные отдаленные звуки непонятного происхождения. Мораэлин уверенно двигался сквозь извилистые залы и длинные комнаты. Он выглядел очень черным во всей этой белизне. Они шли мимо длинных бассейнов с искрящимися фонтанами.
— Где все? — прошептал Эдвард.
— За столом, я надеюсь. Я голоден. А ты нет?
— Нет.
Неожиданно большая уродливая фигура появилась перед ними и прорычала вызов. Эдвард схватил Мораэлина за руку. Тот раздраженно стряхнул его.
— Боги, мальчик! Не хватай меня за руку, в которой я обычно держу меч, даже если ты действительно увидишь монстра. Спокойствие, только спокойствие!
Но Мораэлин не вынул меч. Он стоял спокойно, пока монстр обхватывал его своими длинными лапами и колотил по спине, все еще рыча. Мораэлин прорычал в ответ и ударил монстра кулаком в грудь. Затем он представил Эдварда капитану стражи Архмагистра.
— Не вздумай его обнимать, — предупредил Мораэлин тролля, который улыбался Эдварду, обнажив свои острые зубы. — Он сломается.
— Я думал, тролли опасны! — выдохнул Эдвард, когда они спускались по длинной винтовой лестнице.
— Ты прав. Я буду ходить в синяках еще пару недель. Мне нужно было поставить щит, но я не хотел задеть его чувства.
— Ты ему нравишься?!
— О, да, как видишь.
— Почему Архмагистр держит стражу из троллей?
— Они не дают расплодиться крысам.
Еще тролли, но эти не обратили на них внимания. Еще одна длинная лестница. Еще коридоры. Что-то вроде пропускного пункта, где три тролля играли в кости. Один поднялся на ноги и провел их по тускло освещенному проходу. Ряд клеток с огромными крысами, затем еще несколько с маленькими странными существами, которые выглядели, как эльфы, отраженные в кривом зеркале (однако Эдвард счел за лучшее оставить это замечание при себе). Они ухали и пищали, когда эльф с мальчиком быстро шагали мимо.
— Гоблины, — произнес Мораэлин с отвращением. Они повернули за угол и прошли мимо двух клеток, в которых стояли только большие каменные статуи. В других коридорах, казалось, были еще клетки. Тролль отомкнул огромную дверь из черного металла. Она клацнула, запираясь, за их спинами. Очень большое желто-зеленое существо с копытами сидело в углу совсем по-человечески. Его немигающие глаза не повернулись им вслед, когда они прошли мимо и поднялись по следующей лестнице.
Опять белые залы. Их проводили большие черные собаки, которые обнюхали их, когда они проходими мимо. Эдвард вытянул руку, чтобы погладить одну, но она зарычала на него.
— Я бы не стал, — сказал Мораэлин.
— Да, сэр.
Они подошли к еще одной массивной двери черного металла. Прозвучал голос:
— Что такое белое и черное, имеет одно туловище, две головы, четыре руки, четыре ноги, два красных глаза и два карих?
— Это отвратительно! — крикнул Мораэлин двери.
— Ты прав, смертный. Можешь проходить.
Дверь медленно, со скрипом отворилась. За ней никого не было, только узкая и крутая винтовая лестница. Вверху было темно. Мораэлин побежал наверх, оставив Эдварда внизу, хватающегося за перила и дрожащего. Ничего не оставалось, кроме как подниматься.
— Добро пожаловать, Эдвард.
Архмагистр в белом и золотом стоял посреди большой полутемной комнаты. Большие окна смотрели на освещенное темным пурпуром море внизу.
— Подойди сюда, дитя. Дай мне свои руки.
Эдвард вложил свои руки в руки Архмагистра, который улыбнулся ему сверху. Усталость и страх вдруг покинули Эдварда. Он вернул улыбку Архмагистру, который мягко произнес:
— Это хорошо. Ты можешь идти, — сказал он разъяренному темному эльфу, который стоял, неудобно склонившись набок.
Эдвард едва сознавал его присутствие, все его внимание было поглощено Архмагистром.
— До свидания, Эдвард.
— Пока, — Эдвард не сводил взгляда с Архмагистра. Откуда-то издалека он слышал, как темный эльф спускается по лестнице.
— Он называет тебя сыном.
— Да, сэр. Я спросил его, могу ли я называть его отцом.
— Но ты не чувствуешь полного удовлетворения от этого.
Эдвард вздохнул.
— Нет, сэр.
— Так и должно быть. Однажды ты вернешься в Даггерфолл, и тогда ты должен быть сыном Коркира. Так что пусть будет так, как сказал Мораэлин.
Архмагистр подвел его к окну. Сумерки быстро сгущались над холмами, через которые они пришли сюда. Темная фигура появилась внизу и быстро зашагала прочь.
— Это Мораэлин! Я думал, он останется на ночь! Там опасно ночью! Всякие злые… Ты не можешь…
— Сейчас там опасно для любого зла, которое встретится с Мораэлином в его нынешнем настроении. Он дойдет невредимым, обещаю.
— О. Но я даже не поблагодарил его. Он был очень добр, правда. Почему он так разозлился на дверь? Это был просто глупый вопрос. Ответ — это он и моя мать, когда они спят и меня нет поблизости. Как ты заставил дверь говорить? Это иллюзия?
— Это три вопроса. На который ты хочешь получить ответ? Ты не голоден? Не хочешь миску супа?
— Да, пожалуйста. Я хотел бы услышать про дверь, пожалуйста.
— А. Ты думаешь, говорящая дверь может оказаться более понимающей, чем угрюмый темный эльф? Более интересной? Или более надежной?
Большие золотые глаза Архмагистра задумчиво глядели на мальчика.
— Я не знаю, э-э-э, нравится ли мне он. Иногда я думаю, я… а в другие моменты… Вы понимаете, что такое «нравиться»? Мораэлин сказал, что не понимает.
— Ты чувствовал бы себя более уютно, если бы твое отношение к нему было постоянным, а не менялось от времени к времени.
— Да, точно. Вы понимаете.
— Мораэлин не очень удобное существо.
— Ну, я не совсем это имел в виду. Иногда он такой. Как тогда, на драконе.
Архмагистр громко рассмеялся. Его смех напомнил Эдварду звон колоколов.
— Да, да. Я тоже чувствую себя уютно рядом с Мораэлином, когда поблизости есть драконы.
Молодой высший эльф принес миску супа и поставил ее на стол. Эдвард почувствовал некоторое разочарование от того, что суп явился таким обычным путем. Но потом он вспомнил, что Архмагистр не посылал за супом.
— Жрец дома в Даггерфолле сказал, что это метка зла, если кто-то не выносит света, — сказал Эдвард между очередными ложками супа. — Мораэлин не любит солнечного света. И он черный.
— Понятно. Ты знаешь, что такое зло?
— Нм, ну, это когда ты делаешь плохие вещи.
— Понятно. А если у повара выкипел суп, значит ли это, что он злой?
Эдвард усмехнулся:
— Нет, он просто плохой повар. Но если он сделал это умышленно, тогда, наверное, он сделал зло… но может быть, он и не злой сам по себе. Может, он просто на что-то рассердился.
— Или ему нравиться портить удовольствие другим людям.
— Думаю, в таком случае мои младшие братья злые. Им точно нравилось портить мне жизнь.
— А ты?
Эдвард чувствовал, что краснеет.
— Я не обращал на них внимания, — сказал он быстро.
Большие золотые глаза Архмагистра внимательно наблюдали за ним. К собственному ужасу, он заплакал. Он рыдал, как младенец.
— Я не знаю, что со мной. Я никогда не плачу, правда. Почти никогда…
— Почему никогда?
Эдвард взглянул вверх. Слезы мешали ему видеть, но вроде бы, Архмагистр тоже плакал. Он протянул руку, чтобы почувствовать влагу.
— Ты был совсем один, не так ли? — сказал Архмагистр.
— Да. Пока вы не привели ко мне единорога, я был совсем один. Они не выносили зла.
Эдвард удовлетворенно вздохнул, чувствуя себя расслабленно и уютно. Архмагистр был чудесным человеком.
— Мы вызвали единорога, Мораэлин, и дракон, и я, и другие. Это великое волшебство, и никто не может управлять им в одиночку. Но не ломай голову слишком много над вопросами добра и зла. Это человеческие понятия. Жизнь сложна. Я не знаю ничего, что было бы только добрым или только злым. Даже единорог.
Время в Башне прошло быстро. Там были несколько новичков, но самые младшие из них были на несколько лет старше Эдварда. Мальчик кадый день по нескольку часов проводил с Архмагистром. Он научился произносить некоторые заклинания и открывать разум таким образом, что его мана быстрее восстанавливалась во сне. Но часто они просто беседовали. Иногда Эдварду давали почитать книгу. Иногда ему позволяли выбирать из тысяч в библиотеке. Он обычно быстро от них уставал. Ему трудно было читать по-эльфийски, его учитель показал ему буквы, но те немногие книги, которые нашлись во дворце, были на бретонском. Изучать заклининия было гораздо веселее. Заклинания огня давались ему легко, и ставить вокруг себя щит он научился быстро, но к его разочарованию, лечить он не мог вообще. Он всегда делал только хуже несчастным крысам, на которых ему разрешили практиковаться.
— Я не знаю, что я делаю не так! — расстроенно воскликнул Эдвард. Он послал огненную стрелу в корчащуюся крысу и она превратилась в обугленный труп.
— Эдвард, будет лучше, если ты пока оставишь заклинания лечения.
— Мораэлин сказал, что это первые заклинания, которые все учат, — сказал Эдвард угрюмо.
— Он так сказал? Видишь ли, Мораэлин подходит к магии практически, он не теоретик. Даже я не решился бы утверждать, что может выучить бретонец, а что нет, и когда. Ты — первый из людей твоего народа, с которым я работаю. Конечно же, у Мораэлина не было опыта с твоей расой, кроме твоей матери, конечно.
— Моя мать не умеет колдовать.
— Нет, но мы думаем, что способность все же заложена в ней. Она не смогла научиться пользоваться ею, возможно потому, что она была уже слишком взрослая, когда первый раз попыталась. Если ты хочешь моего совета, затруднения не в твоих руках, а в мыслях. Попробуй поплакать, это может помочь.
— Я не хочу плакать, — сказал Эдвард мрачно. Он больше хотел что-нибудь попинать, хотя сожжение крысы немного его успокоило.
— Тогда попробуй медитацию.
