19 день
Руки дождя
Руки дождя
Перевод: Евгений Каленюк
Автор неизвестен
Эдвард проснулся в красном небе. Солнце выглядывало из-за гор на западе. Они приближались к сверкающей башне, огоньки вспыхивали на каждом ее камне. Дракон подлетел ближе и выдохнул столб пламени. На верхушке башни несколько раз загорелся свет, и они устремились вниз. Желудок Эдварда почувствовал себя несколько странно. Он вздохнул и заворочался, Мораэлин перехватил его правой рукой. Он потянулся и зевнул.
— Теперь уже скоро. От Хрустальной Башни до Фестхолда несколько дней на лошади, но думаю, Акатош доставит нас туда за час.
— Мы не остановимся в Башне? И’рик…
— Не произноси это имя всуе, даже в разговоре со мной. Архмагистр вернется только через несколько дней. Единороги — братья ветра и скачут быстро, но все же не так быстро, как летит дракон. На заре ты увидишь землю эльфов со спины этого ящера. Считай, что тебе очень повезло.
Взгляд Эдварда блуждал по темно-зеленому лесу и высоким холмам внизу. Никаких признаков жилья он не замечал.
— Здесь красиво, — заметил он вежливо, — но не так красиво, как в Хай Роке, — добавил он, погрешив против приличий и истины. — Здесь что, совсем нет селений или ферм?
— Перворожденные живут в лесах среди деревьев. И они не роют землю и не сажают на ней растения заново, но берут то, что предлагает Ауриэль… и все возвращают. Ах, зеленый запах роста…
Действительно, воздух ударял в голову, как вино, которое Эдварду случалось хлебнуть из отцовского кубка, раньше…
— Я хочу есть.
— Я ожидал, когда ты это скажешь.
После небольшой возни левая рука Мораэлина извлекла на свет небольшой предмет, завернутый в листья. Рука была большой, сильной и не выглядела ни как человеческая, ни как лапа животного. Эдвард внезапно ощутил перемену в настроении. Он робко взял сверток, стараясь не касаться руки эльфа. Он почувствовал, как Мораэлин застыл, и рука, державшая его за талию, немного ослабила хватку. Эдварду стало стыдно своей реакции. В такой ситуации это не было ни добрым, ни мудрым поступком — обижать эльфа. Мораэлин запросто мог его уронить.
— Мне неплохо было бы помыться, но и тебе тоже, — сказал тот скованно.
Мораэлин умышленно неверно воспринял его реакцию, Эдвард знал это.
— Да, я очень грязный.
Эдвард вгрызся в пирог, который оказался гораздо лучше на вкус, чем выглядел.
— Моя мама привыкла видеть меня таким, по крайней мере, насколько я помню. Но может, мне все же лучше сперва помыться?
— Думаю, у тебя не будет такого выбора. А, наконец-то!
Дракон широко расправил крылья, выдохнул в небо огромный язык пламени и спустился на землю посреди большой поляны. Посадка была жесткой. Откуда-то появились эльфы, протягивая руки, чтобы снять его и Шега, который наконец проснулся, со спины дракона. Пес побегал кругами, полаял и уселся у ног Эдварда, тяжело дыша и свесив набок язык.
Высокий эльф с медно-красными волосами обратился к ним официальным тоном:
— Приветствую, мой лорд король. Твоя леди жена ожидает тебя. Принц Эдвард, приветствую тебя в земле Фестхолда от имени всего народа. Пусть твое пребывание здесь окажется приятным и полезным.
Мораэлин нетерпеливо кивнул:
— Благодарю тебя, хозяин. Моя королева ждала уже достаточно долго. Мы идем прямо к ней.
Руки Мораэлина на плечах Эдварда развернули того в сторону самого большого дерева, которое когда-либо видел мальчик. Ствол был пустым, внутрь вели ступеньки. Сквозь просветы в кроне были видны еще ступени и мостики вдоль и поперек могучих ветвей. Они шли по ним, пока не оказались на большой платформе под навесом, уставленной стульями и сундуками, словно это была комната.
Женщина с золотистой кожей улыбнулась им, махнула приглашающим жестом и удалилась. Высокая и стройная темноволосая женщина шагнула им навстречу, глядя на Эдварда. Только на Эдварда.
— Почему ты нас бросила?! — крик пришел глубоко изнутри него, отдавшись звоном в ушах. Это остановило ее в нескольких шагах. Теперь она подняла глаза на Мораэлина, который произнес тоном, которого еще не слышал от него Эдвард:
— Ты будешь обращаться к своей матери с должным уважением, щенок! — молниеносный подзатыльник вышиб слезу из глаз мальчика.
Алиера быстро подошла к Мораэлину и коснулась руками его груди.
— Приветствую, муж мой. Хвала Ноторого, волей которого ты и мой сын счастливо добрались ко мне.
— Благодари также Лорда Драконов и Бандита, который сам не смог бы выкрасть мальчика более искусно. Архмагистр тоже кое-как в этом замешан.
Темные руки Мораэлина поднялись вверх, легко и нежно поглаживая обнаженные плечи Алиеры. Он засмеялся, свободно и счастливо. Но ее руки на его груди оказались как лаской, так и барьером.
— На меня снизошло благословение. Но мы так долго не виделись и не говорили с моим сыном. Мы можем легче найти нужные слова, если будем искать их вдвоем наедине.
Улыбка Мораэлина погасла.
— Неужели слова есть вещью, которую вдвоем найти легче, чем втроем? Ну… Возможно. Иногда. Жена.
Он развернулся на пятках и ушел. Мост качался и кряхтел, но его ноги не издавали ни звука. Алиера смотрела ему вслед, но он не оглядывался. Эдвард опять почувствовал любопытную смесь удовлетворения и сожаления, наблюдая за болью своего врага.
— Эдвард, сын мой, подойди и сядь рядом.
Эдвард стоял на месте.
— Мадам мама, я ждал много лет и пересек много лиг, чтобы получить ответ. Я не буду больше ждать, равно как и не сделаю больше ни одного шага.
— Что тебе сказали?
— Что тебя предательски, с помощью магии, похитили в ночи, когда мой отец спал, доверившись чести своего гостя.
— Это сказал тебе отец. А Мораэлин?
— Сказал, что ты пошла с ним только по своей воле. Я хотел бы услышать, что скажешь ты.
— Ты хотел бы услышать, почему я бросила твоего отца или почему не взяла тебя с собой, когда решила уйти?
Эдвард задумался.
— Мадам, я хотел бы услышать правду, следовательно, я должен сказать правду. Я бы хотел узнать, почему ты меня оставила. Остальное, я думаю, мне известно, насколько я могу знать или предполагать, пока ты не решишь поведать мне больше об этом «остальном».
— Правду? Правда — это не просто вещь, существующая отдельно от тех, кто ее опасается. Но я расскажу тебе свою правду, и возможно, это поможет тебе найти твою.
Алиера подошла к креслу, заваленному мягкими подушками, и устроилась в нем. Маленькая красная птичка уселась на ветке неподалеку и залилась трелью, аккомпанируя ее мягкому голосу.
— Родители устроили мою свадьбу во благо королевства. Я не любила Коркира, но в начале я по крайней мере уважала его и старалась быть хорошей женой. Он не заботился обо мне и не желал принимать мою заботу. Наконец он потерял мое уважение, и я потихоньку умирала каждый день, как увядает неухоженное растение. Я была счастлива только с тобой, но Коркир считал, что я воспитываю тебя слишком мягко. «По-бабски,» — говорил он, и после твоего третьего дня рождения мне запретили проводить с тобой более одного часа в сутки. Я слышала твой плач и сидела, рыдая, не в силах заниматься никаким делом. Наконец ты прекратил плакать и спрашивать обо мне, и мое сердце опустело окончательно. Я привыкла гулять или ездить на лошади большую часть времени, в одиночестве, не считая одного-двух стражников. Затем появился Мораэлин. Он хотел добывать эбонит во Вротгарских горах. Земля, которую он хотел использовать, была частью моего приданого. Он хотел учить наших людей использовать этот материал и даже дать им оружие, произведенное темными эльфами. За это мы должны были помогать ему держать на расстоянии гоблинов и позволить ему основать колонию в Хай Роке. Коркиру нечего было делать с той землей, и он очень хотел упомянутое оружие — в этом мире нет ничего лучше — так что он благосклонно воспринял предложение. Было еще много деталей, которые надо было обсудить и устроить, и мне выпало проводить эти переговоры. Коркир не любил темных эльфов, и он ревновал Мораэлина, который уже был известен как лучший боец во всем Тамриэле.
— Но Мораэлин — нечто большее, чем умелый боец. Он хорошо начитан и интересуется всем, что есть под солнцем. Он поет и играет, как если бы его учили Дже’Фри и Джим Сей оба. Он был товарищем, о котором я могла только мечтать… и не более, я клянусь. Мы оба любили бывать на свежем воздухе, так что наши дискуссии проходили во время поездок на лошадях и прогулок, но всегда в сопровождении его людей и стражи Коркира. Когда все было улажено, Коркир дал большой пир, чтобы отпраздновать заключение союза. Явилась вся знать Хай Рока и многие из других провинций. К концу пира Коркир накачался вином по самые брови и позволил себе произнести оскорбление, которое могло быть смыто только кровью. К тому времени я, как и остальные дамы, уже покинула зал, поэтому не знаю, что он ляпнул, но я слышала достаточно, оставаясь наедине с ним, чтобы судить о его запасах подобных выражений. Мораэлин вызвал его на дуэль и дал ему время до следующего полудня, чтобы он мог прийти в себя и осознать свой проступок.
— Мораэлин пришел ко мне в комнату, когда я была одна, и рассказал, что стряслось. «Миледи, я думаю, он выставит вашего брата представлять себя на дуэли. В любом случае, между нами будет река крови, которую не пересечь за одну жизнь. Я могу жить без вашей любви, но я очень не хотел бы враждовать с вами. Идемте со мной сейчас, как жена или почетный гость, как хотите. И вы послужите ценой крови вместо вашей семьи.»
— И там, в лунном свете, к моему ужасу, рядом со спящими дамами, я поняла, что люблю его. Я сомневалась, что смогу жить без него. Но все же, тебя я любила больше! «Мой сын!» — прошептала я. — «Я не могу…» «Миледи, вы должны выбрать. Мне очень жаль.» Понимаешь, Эдвард? Если бы я осталась, это бы означало смерть моего брата — невинную молодую кровь. Или твоего отца! Или мужчины, которого я любила, хотя в таком исходе я сомневалась. Бойцовские способности Мораэлина были высоки сами по себе, а в деле такого рода он, возможно, применил бы и магию.
— «Мы можем взять его с собой.» Но Мораэлин печально покачал головой. «Этого я не сделаю. Это идет против моей чести — разлучать отца с сыном.»
— Несмотря на любовь, я воспитана в соответствии с некоторыми принципами, которых придерживаюсь, — сказала Алиера гордо. — Неужели мне следовало выкрасть тебя у твоего отца и любящего дяди? И я небезосновательно полагала, что Коркир, если выживет, постарается каким-то образом обвинить меня во всем этом срыве и использовать это как повод, чтобы устранить меня из дворца окончательно. Я считала, что Коркиру будет приятно, если я уйду. Я знала, что он очень хотел это оружие. Я могла бы выторговать за него право проводить больше времени с тобой. Все это промелькнуло в моей голове, пока Мораэлин стоял в ожидании, не смотря на меня. «Леди Мара, помоги мне выбрать мудро,» — молилась я. «Ты правда хочешь, чтобы я была твоей женой? Я… я могу принести тебе одни только неприятности.» «Алиера, я бы хотел жениться на тебе. И я не хочу ничего, кроме тебя.» Он снял с себя плащ и, обернув им меня, стянул мою ночную рубашку. «Мораэлин, подожди… это правильно, то, что я делаю?» «Миледи, если бы я думал, что это неправильно, меня бы здесь не было! Из тех выриантов выбора, что даны вам, этот кажется наиболее правильным.» Он поднял меня на руки и понес к своей лошади. И так я покинула дом твоего отца, одетая только в плащ Мораэлина, сидя на лошади перед ним. И странное удовольствие мешалось с горем, так что я едва ли знаю, что чувствовала. Это и есть моя правда.
Эдвард сказал тихо:
— Но в конце-концов он все же разлучил меня с отцом.
— С большим нежеланием. И только потому, что дракон сказал, что ты и твой отец на самом деле уже разлучены в своих сердцах. Это только вопрос расстояния. Которое послужит залогом твоей безопасности. Мораэлин настоял, чтобы ты пошел по своей воле. Ты можешь вернуться в любое время, если пожелаешь.
— Мораэлин хотел просто забрать меня! Это И’р… то есть Архмагистр настоял, что я должен согласиться сам.
— Он не очень терпеливый мужчина по натуре. И он озабочен тем, чтобы не причинить Коркиру вреда. Несомненно, он просто считал, что разговор можно продолжить где-нибудь в другом месте.
— Он назвал его королем с маленьким достоинством. И засмеялся. Почему? Как можно сравнить достоинство моего отца и Мораэлина? И все равно, что это значит? Отец был очень зол. Кажется, он был не прочь подраться. Но он правда меня ненавидит. Я знал это, но я не хотел знать это, поэтому притворялся, что не знаю. Я не думаю, что Мораэлин сделал бы это.
— Нет.
— Он бы солгал. Он думал, не сказать ли мне, что он и есть мой отец. Я видел это.
Алиера засмеялась своим милым звенящим смехом, который он помнил со старых времен, и дрожь пробежала по его позвоночнику.
— Он должно быть очень сильно хотел сказать это, если позволил тебе заметить. Обычно он более сдержан. И он не нарушает клятвы, тем более для того, чтобы причинить боль тем, кого любит.
— Он не любит меня. Я ему даже не нравлюсь.
— Но я люблю тебя, сынок. Ты…
Эдвард думал, она собирается сказать, что он вырос. Взрослые всегда отмечали, что он вырос, даже если видели его всего неделю назад. Очень странно, так как он был маловат для своего возраста. Но она сказала:
— Ты как раз такой, каким я тебя представляла, — с глубокой материнской удовлетворенностью.
— И он любит тебя. Но он сказал, что никому не служит мальчиком на побегушках. А ты отправила его, как будто он и есть…
Алиера покраснела.
— Нет, сейчас меня вроде даже разжаловали в лакеи, — Мораэлин неслышно вошел, неся большой поднос, заваленный едой. — Подай мне стул, мальчик, ты можешь поиграть в пажа, если я играю в прислугу. Ты должно быть умираешь от голода, и я подумал, что мне лучше вернуться, пока моя жена не перешла к перечислению всех остальных моих недостатков. Это может отнять большую часть дня.
Он снял кольчугу, помылся и оделся в свежую черную куртку, подпоясанную серебристым кушаком, и чулки. Но черный меч все еще был при нем.
— Помоги нам Мара, ты принес еды на небольшую армию. Я на диете.
Алиера своей маленькой ладонью протянулась к руке эльфа, скользнула по ней ласкающе, обхватила его кисть, подняла ее к своей все еще красной щеке и потерлась губами. Эдвард быстро отвернулся, в смятении от вида темной кожи, касающейся его матери.
— Это для меня и немного для мальчика. Но молю, присоединяйся к нам, дорогая. Ты худеешь. Сохнешь по мне, несомненно.
Он обернул локон ее темных вьющихся волос вокруг пальца и дернул, усмехнувшись, а затем накинулся на еду, как голодающий волк, атакуя ее небольшим серебристыми оружием вместо того, чтобы есть руками, как люди. Еда была превосходной. Эдвард ел до тех пор, пока в него влезало. «Подслушивание,» — пробормотал он задумчиво. За едой он обдумывал список недостатков Мораэлина и слишком поздно понял, что говорит вслух.
— Во имя Зенитара, мальчик! Если люди кричат на все дерево о своих частных делах, мне что, надо затыкать уши? — он хлопнул себя по большому заостренному сверху уху.
Эдвард лихорадочно пытался вспомнить, о чем они говорили. О чем он говорил. О лжи. О, боги. Может, он не слышал.
— Итак, я лжец, а, мальчик?
Помоги ему Вир Джил, Эдвард чувствовал, будто тонет. Может ли эльф читать мысли? Он надеялся, что это не было оскорблением, которое использовал его отец!
— Я… Я имел виду, я думаю, ты не знал, что сказать. Ты колебался, — Эдвард сглотнул. Он только ухудшил дело.
— Возможно, я пытался вспомнить… — саркастический тон вернулся.
— Я тебе даже не нравлюсь! — взорвался Эдвард.
— Это вроде бы не мешало твоему отцу предъявлять на тебя права.
— Мораэлин! Не надо! — прервала Алиера, но эльф поднял руку, требуя тишины.
— Я не уверен, — вспыхнул Эдвард.
— Почему ты так говоришь?
— Я не знаю… Роан говорила… разное… и мне он тоже совсем не нравится. Все замечали это. И прекращали разговаривать.
— Что — разное? Говори, мальчик!
— Как любили друг друга мама и ее брат в детстве. Каким грустным и сердитым он стал, когда ее увезли. Больше похоже на любовника, чем на брата. Она говорила это очень сладким голосом, но так, как будто она что-то под этим подразумевала. Что-то слишком грязное, чтобы говорить вслух. Иногда она говорила, что я выгляжу очень по-эльфийски. И как быстро после свадьбы я родился. Однако, не так быстро, как ее первый сын.
Мораэлин подпрыгнул:
— Во имя Мстителя! Я вернусь и сверну шею старой лисе! Людская… — он не закончил оскорбление, но его красные глаза пылали гневом. Его мускулы вздулись, а кончики волос встали дыбом.
— Ты не выглядишь как полуэльф. Я никогда не встречался с твоей матерью ранее, чем через четыре года после твоего зачатия. Роан, кажется, не может решить, какая ложь ей больше нравится. Но инцест! Пусть Кел сразит ее, если я не могу.
Высокий эльф разъяренно мерял шагами комнату, гибкий, как каджит, рука лежала на рукояти меча. Платформа тряслась и качалась.
— У нее большие планы насчет своих детей, Эдварда она в них не включает. Вопрос только, многие ли ей поверят. Не многие, если она планировала просто убить его.
Бровь Алиеры слегка вздрогнула.
— Я всегда относилась к ней спокойно, ты знаешь. Она отвечала взаимностью. Она хотела быть на моем месте, и я была рада уступить ей и даже оставить Эдварда на ее попечении.
— Ты хотел, чтобы я стал королем и позволил тебе взять эбонит? — Эдвард наконец сложил головоломку.
— О, дьявол побери эбонит, как, наверное, и будет. Я имел лучшие шансы получить расположение сыновей Роан, убив их отца. Они имели бы причину для благодарности, и сделка была бы в мою пользу. Но имея живого отца, шансы на то, что они будут распоряжаться нужными мне землями и подпишут соглашение стремяться к нулю.
— Тогда почему? Я тебе даже не нравлюсь!
— Помоги мне, Мара! «Нравиться» — это человеческое понятие. Сегодня ты им нравишься, завтра — нет. Во вторник ты опять им нравишься. Моя жена делает это со мной, но утверждает, что любит меня, даже когда я ей не нравлюсь. Конечно, кроме тех дней, когда она и не любит меня тоже, собираясь вступить в Орден Рианы. К счастью, это случается где-то раз в году. Я иду охотиться до тех пор, пока она не придет в себя.
— Ты преувеличиваешь. Это случилось только раз, ты знаешь это.
— Но мне понравился период выздоровления. Может быть, это должно случаться почаще?
Они улыбнулись друг другу.
— Но почему вы хотите, чтобы я стал королем? — настаивал Эдвард.
— Я говорил тебе, это желание Акатоша. И Архмагистра. Я только съездил за компанию. Спроси их.
— Я спрошу Архмагистра, когда увижу его.
— Отличный план. Ты проведешь несколько недель в Башне, прежде чем отправишься на север с нами.
— Так мало?
— Перспектива провести зиму вместе со своей матерью и со мной кажется тебе неприятной?
— Нет… Нет, сэр. Но я согласился идти с И’риком. Не с тобой.
Несказанные слова повисли между ними.
— Всему свое время. Несколько недель там дадут тебя начальную магическую подготовку. А научить тебя заклинаниям могу и я. Но тебе нужна закалка, твое тело должно догнать твой разум. Такова воля Архмагистра.
— Боевая магия? Я хотел бы изучить другие вещи. Как вызывать зверей. Как лечить. И летать…
— Ты все это выучишь, не сомневаюсь. И кто сказал, что воин не может лечить? Это первое заклинание, которое ты узнаешь. Но король должен уметь воевать.
— Я не очень хорош в этом.
— Драконий Зуб, мальчик! Именно поэтому ты и должен учиться!
— А если я не смогу?
— Ты имеешь мужество, ясную голову и магический потенциал. Это больше, чем имеет большинство людей. Я могу научить тебя всему остальному.
Голова Эдварда закружилась от непривычной похвалы.
— Я имею? Ты можешь?
— Думаешь, кто-нибудь из шутовского двора твоего отца смог бы стоять беззащитным перед драконом, единорогом, Архмагистром и Чемпионом Тамриэля и при этом требовать справедливости? Справедливости! Встретившись с таким, они могли бы разве что молить о пощаде, если бы сохранили способность говорить, что само по себе сомнительно.
— Я сделал это? Правда?
Эдвард был ошеломлен. Он хотел добавить, что он не знал, не думал об этом…
— Так и есть. И это поступок, о котором должны слагать песни отсюда до самого Морроувинда. Я сочиню балладу сам — как только вздремну немного. Я не спал так спокойно, как некоторые на спине дракона.
— Ты заколдовал меня и Шега, чтобы мы заснули!
— И весь остальной замок, с помощью моих друзей.
— О-о-о! А ты можешь левитировать? Ты покажешь мне?
— Не так быстро. Я всю ночь поддерживал заклинание, чтобы мы не свалились со спины дракона. Пока я не отдохну, я не смогу зажечь свечу даже с помощью спички.
— О. Ну, я хотел бы быть сокрее Архмагистром, чем воином.
— Ха! Это будет новостью для Архмагистра, что он не умеет драться! Надеюсь, он найдет время показать тебе, как держать посох. Нет лучше оружия для начальной тренировки. И нет лучше тренера. А сейчас скажи-ка, из тех четверых, кого ты видел, кто, как ты думаешь, смог бы превзойти в бою остальных?
Эдвард напряженно размышлял несколько минут.
— Сэр, мои суждения могут быть неверны, но если вы все же хотите получить мой ответ… Казалось бы, тот, кто объявил себя Чемпионом Тамриэля, должен быть лучшим. Но разве Архмагистр не превзойдет его в магии? И в рукопашной он, кажется, неплох. Так кто должен победить? Может ли смертный противостоять пламени дракона, его клыкам и когтям? Но я ничего не знаю о единороге, кроме того, что он быстр, имеет очень острый рог и копыта. Итак, я выбираю единорога. Он вел себя спокойнее всех. И поскольку вы задали вопрос, я не думаю, что мой ответ окажется правильным.
— Хороший ответ, юноша! Единорог легко победит в любом близком бою один на один. Ни один смертный и даже дракон не может быть настолько быстр, чтобы нанести удар единорогу, и его не берет ни магия, ни элементарные силы. Его копыта смертельно опасны, а рог может убить любого врага, после чего, однако, отпадет. Правда, самые сильные единороги могут вырастить его заново в несколько секунд. И из тех четверых Чемпион Тамриэля скорее всего был бы побежден любым другим, хотя его титул не является пустой похвальбой. Мораэлин не привык быть в таком положении. И это могло сказаться на моих манерах.
— Милорд король, я в глубоком долгу перед вами. Вы оказали мне огромную честь и услугу. Если я когда-нибудь смогу отплатить вам, я сделаю это. Простите мои грубые слова и плохие манеры. Я вырос среди грубых и невоспитанных людей. И кажется, у меня не было отца, если я не могу называть так вас?
Эльф протянул руки к мальчику, который вложил в них свои. Чувство неприязни Эдварда почти пропало… как будто по волшебству… промелькнула мысль… и затем он обнял Мораэлина за талию. Руки эльфа взъерошили его темные волосы и обхватили худые плечи.
— Благодарю тебя, жена моя. После всего пяти лет замужества ты подарила мне хорошего сына девяти лет от роду. Это просто… волшебство.
